Творящие любовь - [132]

Анна сообщила Амедео о случившемся. День был мрачный, почти без солнца, шел дождь. Несколько недель она боролась с эмоциями, неспособная ни примириться со своей беременностью, ни сказать ему о ней. Всякий раз, как Анна пыталась это сделать, храбрость оставляла ее, и она старалась забыть об этом, с головой окунаясь в страсть встречи.

Ей было страшно. Словно, сказав об этом Амедео, она еще раз подтвердит себе, что беременна. Молодая женщина знала, что чем дольше она выжидает, тем более необратимыми становятся последствия. Но что из этого? Изменить она уже ничего не могла.

Уже и мать заметила, что дочь прибавила в весе. Амедео тоже. Дважды, шутя, он назвал ее «толстушкой».

«Бедный Амедео, — думала она. — И бедная мама. Если бы они только знали правду». Анна поняла, что рано или поздно ей придется обоим сказать правду, но даже мысль о подобном разговоре наполняла ее ужасом. Она предпочла забиться куда-нибудь и умереть.

В тот роковой день, когда Анна наконец сообщила Амедео новость, они, как всегда, занимались любовью. Потом, когда они лежали в тихом сумраке комнаты, она смотрела в потолок невидящими глазами.

— Амедео, — все-таки начала Анна испуганным шепотом.

— Что?

Она глубоко вздохнула и закрыла глаза:

— Я беременна.

Эти слова произвели эффект взрыва. Амедео подскочил на кровати, словно сквозь него пропустили разряд электричества.

— Что? — Он уставился на нее.

— Не сердись, — взмолилась Анна охрипшим голосом, поворачиваясь к нему. — Пожалуйста, я так боюсь. — Она потянулась к его руке, но Амедео как раз протянул руку к ночному столику за сигаретами. Анна напряженно следила, как он чиркает спичкой и зажигает сигарету. Пальцы у него дрожали. Амедео затянулся, выпустил дым через нос.

— Как давно? — наконец спросил он.

— Я думаю… три месяца.

Амедео проворчал что-то и откинулся на кровать с такой силой, что спинка задрожала от удара. Он лежал молча и курил. В конце концов мужчина загасил сигарету и тяжело вздохнул.

— Конечно, ты должна избавиться от ребенка.

Анна похолодела и произнесла сдавленным шепотом:

— Я… не понимаю.

Смех Амедео был неожиданным и резким.

— Ты не понимаешь? — Он повернулся к ней, в глазах — лед. — Мне что, по буквам тебе произнести? Ты должна сделать аборт. — Амедео смотрел прямо ей в зрачки. — Теперь понимаешь?

Анна попыталась сесть, прижимая одной рукой простыню к обнаженной груди, и тихонько заплакала.

— Ведь… это противозаконно.

— Но не значит, что этого нельзя сделать, — сухо бросил он. — Я знаю множество девушек, сделавших аборт.

— Множество… девушек. — Ее голос сорвался. Анна подумала о том, сколько их с ним побывало до нее. Ей и в голову не приходило размышлять об этом раньше. Ее изумила собственная наивность. Конечно же, она была не первой. И не будет последней.

— Разумеется, — Амедео небрежно пожал плечами. — Они говорят, что это не больнее, чем вырвать зуб. Это правда пустяки.

— Пустяки? — Анна изумленно смотрела на него. — Это убийство. Это неправильно.

— А иметь незаконнорожденного ребенка — это правильно?

— Но он не обязательно должен быть незаконнорожденным, — возразила Анна. — Мы можем пожениться.

— Пожениться? — с недоверчивым изумлением переспросил Амедео. — Ты и я? Да ты шутишь.

Анна только молча покачала головой и отвернулась.

— О нет. Я не собираюсь ни на ком жениться. Мне нравится существующее положение вещей. И не спорь со мной. Я не передумаю.

Ее голос был едва слышен:

— Я думала, ты любишь меня.

Амедео молчал.

— Ты говорил мне об этом.

— В постели люди всегда говорят не то, что думают, — раздраженно отозвался он. — Ты мне нравишься. Правда, ты мне очень нравишься. С тобой очень весело.

— Весело? — изумилась Анна. — И это все? Только весело?

Амедео неожиданно нахмурился.

— Вот с женщинами всегда так. Рано или поздно вы начинаете ныть. — Он сел в кровати, спустил ноги на пол и потянулся за пиджаком, порылся в карманах в поисках бумажника, потом протянул пачку банкнот. — Последний раз это обошлось мне в двадцать тысяч лир. Держи. Этого должно хватить.

Анна даже не шевельнулась, чтобы взять деньги, тогда он бросил ей их. Купюры осыпали ее, словно конфетти.

— Постарайся избавиться от ребенка, — сурово сказал Амедео. — И чтобы я больше об этом не слышал.

— Но… куда же мне идти?

— Откуда мне знать? Я же не женщина. Поспрашивай окружающих.

— Амедео, — прошептала она. — Я хочу нашего ребенка.

— А я не хочу, чтобы он у тебя был, — отрезал тот и начал одеваться.

— Амедео, прошу тебя, не сердись.

Он не обратил на ее слова никакого внимания.

— Почему ты мне раньше об этом не сказала? Почему ты ждала три месяца?

— Потому, — честно ответила Анна, — что я боялась, ты больше не захочешь иметь со мной дела, если я скажу тебе.

Его лицо оставалось бесстрастным, он застегивал ремень.

— Амедео… — Она попыталась схватить его за руку, но он уже шел к двери.

На пороге Амедео обернулся.

— Избавься от ребенка, — резко повторил он. — Вы все никак не научитесь. Вы все думаете, что, как только вы забеременеете, я на вас женюсь. — С этими словами Амедео вышел, хлопнув дверью с такой силой, что по комнате пролетел порыв ветра.

Анна сидела сгорбившись, на душе было тяжело, тело болело. Больше они не увидятся, она знала это. Как ни странно, Анна уже не испытывала страха. С ее плеч будто скинули тяжелую ношу.