Творения, том 3, книга 1 - [56]

2. Хочешь знать, что, хотя бы ты был весьма умен, весьма совершен и взошел на самую высоту добродетели, однако имеешь нужду в советнике, исправителе и обличителе? Выслушай древнюю историю. Не было ничего равного Моисею: он был, сказано, "кротчайший из всех людей на земле" (Числ.12:3), друг Богу, обогащен мирскою мудростью, и исполнен духовного знания. "И научен был", говорится, "Моисей всей мудрости Египетской" (Деян.7:22). Видишь, что его образование было совершенно? И был силен (Моисей) в слове, и в иной добродетели [1]. Но выслушай и другое свидетельство. С многими, сказано, пророками беседовал Бог, но ни с одним не беседовал так: с другими посредством гаданий и снов, а с Моисеем "лицом к лицу" (Втор.34:10). Какое еще нужно тебе свидетельство о его (Моисея) добродетели, более важное этого, когда Владыка всех беседует с рабом, как с другом (Исх.33:11)? Итак, Моисей был мудр и по внешнему, и по внутреннему образованию; был силен в слове и деле; повелевал самой природе, потому что был другом Господа природы; вывел из Египта столь великий народ, разделил море, и опять соединил его; словом, явилось (чрез Моисея) чудо новое: в первый раз. тогда увидело солнце, как через море не переплывают но переходят, - как по глубине морской переправляются не на веслах и судах, а на конях. И, однако, этот мудрый, сильный в слове и деле, друг Бога, повелевавший природе, сделавший столько чудес, не понял дела, весьма понятного для большей части людей, а тесть его, человек необразованный и простой, понял это дело и показал, сам же Моисей не дошел до него. Какое же это дело? Послушайте - и узнаете, что всякий, будь он равен Моисею, имеет нужду в советнике, и что вещи, укрывающиеся от великих и важных людей, часто не укрываются от малых и простых. Когда Моисей вышел из Египта и был в пустыне, "и стоял народ пред Моисеем" (Исх.18:13-16), шестьсот тысяч, и он решал жалобы всех, у кого только была ссора друг с другом. Увидевши, что он так делает, тесть его Иофор, человек необразованный, живший в пустыне, не знавший ни законов, ни правил общежития, напротив, живший в нечестии (а какое может быть, более этого, сильное доказательство невежества - ведь нет ничего безумнее язычников?), однако этот иноплеменник, нечестивец, невежда, увидевши, что Моисей делает не так, поправил его - мудрого и разумного, и друга Божия. Сказав: "что это такое делаешь ты с народом? для чего ты сидишь один, а весь народ стоит пред тобою с утра до вечера?" (ст. 14), и узнав причину, он говорит Моисею: "не хорошо это ты делаешь" (ст. 17). Совет с укоризною, и, однако, Моисей не раздражился; нет, терпеливо снес этот мудрый, разумный и друг Божий, начальствовавший над столькими тысячами. Ведь, и это немаловажно, что его учил человек необразованный и простой. И не надмили его - ни чудеса, им совершенные, ни великая власть; и не постыдился он того, что его поправляли при подчиненных. Нет, подумав, что, хотя он и совершил великие знамения, однако имеет человеческую природу, от которой часто укрывается многое, он скромно принял совет. А многие, чтобы не показать, что они нуждаются в совете, нередко скорее решаются лишиться пользы, ожидаемой от совета, нежели принять вразумление и исправить грехи; лучше хотят оставаться в невежестве, чем поучиться: о том не рассуждают, что не учение, а незнание - позорно, что унизительно не учиться, а оставаться в невежестве, не обличениям подвергаться, а грешить без исправления. Ведь может, точно может и человек малый и простой найтись в ином деле, в котором часто не найдется умный и великий. Зная это, Моисей со всею скромностью слушал своего тестя, когда он советовал и говорил: "ты же усмотри [себе] из всего народа людей способных, боящихся Бога, людей правдивых, ненавидящих корысть, и поставь [их] над ним тысяченачальниками, стоначальниками, пятидесятиначальниками и десятиначальниками [и письмоводителями]; пусть они судят народ во всякое время и о всяком важном деле доносят тебе, а все малые дела судят сами: и будет тебе легче" (Исх.18:21, 22). Услышав это, Моисей не устыдился, не покраснел, не посовестился подчиненных, не сказал про себя: "меня станут презирать подчиненные, если я, начальник, буду учиться у другого тому, что мне делать"; напротив, он послушался и исполнил приказание. И не постыдился он не только своих современников, но и нас, потомков; напротив, как бы красуясь данным ему от тестя вразумлением, не только тогдашних людей, но и живших после него доселе, и тех, которые во всей вселенной будут жить впредь до пришествия Христова, научил чрез Писание тому, что сам он не мог усмотреть, что следовало ему делать, и тому, что принял совет от тестя. А мы, если увидим, что есть сторонний человек при том, как нас обличают и исправляют, приходим в замешательство, выходим из себя, думаем, что мы уже пропали. Не так Моисей, нет: видя пред собою столько тысяч современников, а лучше сказать, столько тысяч живших на всей земле после него доселе, не постыдился, но всем каждодневно возвещает чрез Писание, что чего сам он не усмотрел, то усмотрел тесть его. Для чего же он сделал так, и это происшествие предал памяти? Чтобы нам внушить - никогда высоко не думать о себе, хотя бы мы были умнее всех, и не гнушаться советами других, хотя бы они были хуже всех. Так, если кто, будь даже слуга, посоветует что-либо доброе, прими совет; но если что-либо вредное, будь он человек самого высокого сана, отринь внушение, потому что везде должно смотреть не на качество советующих лиц, но на самое свойство совета. Так поступил и Моисей, и этим учит нас не стыдиться обличений, хотя бы притом был весь народ. Вот отличие самое важное, вот великая честь, вот слава самого высокого любомудрия - великодушно терпеть обличение. Не так теперь хвалим и прославляем Иофора за то, что он вразумил Моисея, как удивляемся этому святому за то, что он и не постыдился вразумления при столь многих свидетелях, и предал памяти это событие, показав во всем этом свое любомудрие, и что совершенно пренебрег мнением толпы.