Творения, том 12, книга 2 - [3]

", - говорится, - "укоризны от любящего, и лживы поцелуи ненавидящего" (Притч. 27:6). Один, правильно ли или неправильно упрекает, делает это не с тем, чтобы посрамить, но чтобы исправить; другой, хотя бы и справедливо упрекал, упрекает не с тем, чтобы исправить, а стараясь скорее обесславить. Так-то, возлюбленные, ничто не может сравниться с единомыслием; при этом и один бывает равен многим. Если, например, будут единодушны два или десять, то один уже перестает быть одним, а каждый из них становится в десять раз больше, и ты в десяти найдешь одного, и в одном - десять. Если у них есть враг, он уже нападает не на одного, и бывает побежден так, как если бы напал на десятерых. Если один обеднел, он не в бедности, потому что обедневшая часть прикрывается большей частью. Каждый из них имеет двадцать рук, двадцать глаз и столько же ног; у каждого десять душ, потому что он все делает не своими только членами, но и остальных. Если бы их было и сто, опять будет то же самое. Один и тот же может быть и в Персии, и в Риме, - и чего не может сделать природа, то может сила любви. Если же он имеет тысячу или две тысячи друзей, то подумай, до какой степени увеличится его сила. Чудно, действительно, из одного сделать тысячу! Для чего же мы не приобретаем силы любви и не утверждаем себя в безопасности? Доколе будем ограничивать ее одним или двумя? Тот, кто имеет друзей, хотя бы был беден, становится гораздо богаче богатых: чего он сам не посмеет сказать за себя, то скажет за него друг; чего не может доставить сам себе, достигнет через другого. Невозможно потерпеть какое-либо зло тому, кто охраняется столькими оруженосцами: не так бдительны царские телохранители, как эти. Те охраняют по нужде и страху, а эти - по доброжелательству и любви. При том царь боится своих стражей, а человек, имеющий друзей, верит им больше, чем себе самому. И, кроме того, есть ли какая стена, столь несокрушимая, столь укрепленная совокупностью огромных камней, столь недоступная для нападений врагов, как союз любящих друг друга и сплоченных между собою единодушием? Он отражает козни самого диавола; и весьма естественно. Восставая против него в союзе друг с другом, такие люди становятся непобедимы его ухищрениями, и воздвигают блистательные трофеи любви. И как струны лиры, хотя многочисленные, но настроенные согласно, звучат приятнейшим звуком, так точно и объединенные единомыслием издают благозвучный глас любви. Нет ведь ничего усладительнее любви. Чего только не сделает искренний друг? Какого не доставит он удовольствия, какой пользы, какой безопасности? Хотя бы ты указал тысячи сокровищ, ничто не может сравниться с искренним другом. Подобно тому, как блестящие тела распростирают блеск на близлежащие места, так и друзья, в каких бы местах ни явились, везде расточают свое благоволение. Лучше, поэтому, жить во мраке, чем без друзей. Не так горячка сжигает тело, как душу разлука с любимыми. Страсть любви такова, что заставляет нас ежедневно представлять себе любезных нам, когда они не находятся вместе с нами, а отсутствуют; она отвлекает душу любящего от всех находящихся налицо и привязывает ее к одному возлюбленному. Если же тот, кто видит любимого, или даже только вспоминает о нем, становится бодр душою и высок мыслью, и, услаждаясь воспоминанием, все переносит легко, то имеющий в мыслях Того, кто благоволил воистину возлюбить нас, и помнящий о Нем, почувствует ли когда-либо какую-нибудь печаль, или убоится ли чего-нибудь страшного и опасного? Конечно, никогда! Если, пользуясь любовью сильных людей, мы бываем страшны для всех, то гораздо более - будучи любимы Богом. И хотя бы нужно было отдать за эту любовь деньги, или тело, или самую душу, не пощадим. Недостаточно ведь говорить только на словах, что мы любим, а необходимо представить доказательство нашей любви и на деле, так как и Он сам показал Свою любовь не на словах только, а и на деле. Если в домах знатных людей слуга, сделавший свое добро господским, на самом деле не свое добро сделал господским, а господское своим, и одинаково пользуется и своим, и господским, почему многие из слуг больше даже боятся его, чем господина, и если вследствие того, что он пренебрег своим добром, он в действительности не пренебрег им, а получил даже гораздо более, то тем более так бывает в вещах духовных. Не будем, поэтому, заботиться о своих выгодах, чтобы на самом деле позаботиться о них, а будем пренебрегать ими, чтобы приобрести их. Если мы пренебрежем ими, то Бог о них позаботится; а если мы сами будем заботиться о них, то Бог пренебрежет. Если кто хочет любить искренне и узнать силу любви, то пусть спешит к питомцу ее, блаженному Павлу, и тот научит его, как велик подвиг - перенести разлуку с любимым, и сколь великая душа требуется для того. В самом деле, этот Павел, совлекший с себя плоть и сложивший тело, обходивший вселенную почти обнаженною душою, исторгший из духа всякую страсть, подражавший бесстрастию бестелесных сил, хотя и переносил легко все остальное, как бы страдая в чужом теле, - и темницы, и узы, и изгнания, и бичевания, и угрозы, и смерть, и все виды наказания, - но, разлученный с одной любимой им душой, так был расстроен и смущен, что тотчас и ушел из города, в котором ожидал увидеть любимого человека и не нашел его. Что это, блаженный Павел? Заключенный в колодки, живя в темнице, имея отпечатлевшиеся следы бичеваний, с текущей по спине кровью, ты вводил в таинства, крестил, приносил жертву, и не пренебрег даже и одним человеком, который должен был получить спасение; а придя в Троаду и найдя ниву расчищенной и готовой принять семена, ты выпустил из рук такую прибыль и тотчас ушел? Да, - говорит, - потому что я одержим был силой уныния, потому что мой дух очень смущало отсутствие Тита; и печаль так овладела мною, так осилила меня, что принудила сделать это. Видишь, какой величайший подвиг – быть в состоянии спокойно перенести разлуку с любимым человеком, как горестно и печально это дело, как оно требует для себя души возвышенной и мужественной? Для любящих недостаточно одного лишь соединения душой, они не довольствуются этим для своего утешения, а нуждаются и в телесном присутствии друг подле друга, и если этого нет, то отнимается немалая доля радости. О, пламенная страсть любви! Павел, не страшащийся огня, адамантовый, твердый, непреклонный, неодолимый, говорящий: "