Творения, том 12, книга 2 - [11]

[1] Этих слов нет в синодальном переводе.

СЛОВО 3

О покаянии

Для того я часто говорю о покаянии, чтобы ни грешник не отчаивался, ни праведник не думал высоко о себе. Праведник ты? Не падай. Грешник ты? Не отчаивайся. Если каждый день согрешаешь, каждый день кайся. Подобно тому, как в обветшавших домах, когда они сгниют, мы удаляем сгнившие части и заменяем новыми и никогда не оставляем подобных забот, так точно и ты, если обветшал от греха, обновляй себя покаянием. Но возможно ли, скажешь, спастись мне, покаявшись? Вполне возможно. Но я всю жизнь провел в грехах, и если покаюсь, то спасусь ли? Несомненно. Чем это можно доказать? Милосердием Владыки. Не на свое покаяние надейся. Разве твое покаяние может в самом деле очистить такие скверны? Если бы было одно только покаяние, тебе действительно следовало бы бояться; но так как с покаянием соединяется Божие милосердие, то надейся, потому что оно превосходит твою злобу. Многомилосерд Бог, настолько милосерд, что не пощадил даже Единородного, чтобы искупить неблагодарных рабов. Не говори мне: я совершил много великих грехов - как я могу спастись? Ты не можешь, Владыка твой может, и так изглаждает грехи, что не остается даже и следа их. С телами этого не может быть: как бы много ни старался врач, сколько бы лекарств ни прикладывал к ране, - только рана закроется, а шрам остается, и наружным безобразием указывает на бывшую рану. Врач всевозможными средствами старается уничтожить и шрам, но оказывается не в силах, потому что ему противится и слабость природы, и бессилие искусства, и ничтожество лекарств. Когда же Бог изглаждает грехи, то не оставляет ни шрама, не попускает остаться и следу, но вместе со здоровьем дарует и благообразие, вместе с освобождением от наказания дает и оправдание, и делает согрешившего равным несогрешившему. Хотя бы у человека были тысячи ран, но если он покается и сделает что-нибудь доброе, Бог так изглаждает их, что не остается ни шрама, ни следа, ни знака грехов. Итак, что для тела язвы и лекарства, то же самое для души грехи и покаяние. И обрати тщательное внимание на слова мои. Язва и врачество, грех и покаяние. Язва - грех; врачество - покаяние. В язве гной; лекарство обладает силой очищать гной. В лекарстве ли гной? В язве ли целительная сила? Не имеют ли то и другое своего собственного свойства? Может ли сообщиться первое последнему, или последнее первому? Ни в коем случае. Перейдем теперь к грехам души. Грех соединен со стыдом; покаяние сопряжено с дерзновением. Итак, сатана, зная, что с грехом соединяется стыд, который легко может оттолкнуть согрешающего, а с покаянием соединяется дерзновение, которое может привлечь кающегося, извратил естественный порядок, и стыд придал покаянию, а дерзновение - греху. В грехе он не допускает человеку стыдиться, потому что знает, что если грешник почувствует стыд, то убежит от греха; а в покаянии заставляет его стыдиться, зная, что стыдящийся не покается. Тот, кто раскаялся в совершенных грехах, хотя бы и не показал покаяния вполне соответствующего грехам, тем не менее получит воздаяние и за такое покаяние. Итак, тех, кем не овладел еще порок, увещаю не поддаваться ему, - потому что легче остерегаться от впадения в порок, нежели после впадения освободиться от него, - а тем, кто уже пленен и сокрушен, возвещаю полную надежду на спасение, если только они пожелают поспешить обратиться к покаянию. И добро, и зло, чем долее пребывают с нами, тем становятся сильнее. Так и дерево, только что посаженное в землю, вырывается без труда; а укрепившееся корнями в течение долгого времени - уже нет. И здание, только что утвержденное, легко ниспровергается, если его потревожить; а если оно хорошо укреплено, то доставляет много хлопот желающим разрушить его. И зверя бывает трудно выгнать из тех мест, где ему приятно было оставаться в течение долгого времени. И как горячка сначала не особенно сильно мучит жаждой хворающих ею, а когда усилится и повысит жар, заставляет уже испытывать невыносимую жажду, и хотя бы кто-нибудь дал им без меры напиться, он не потушит, а только разожжет жар, так точно бывает и со страстью: если в самом начале, когда она вторгается в нашу душу, мы не воспрепятствуем ей и не заключим пред нею дверей, то, войдя, она причиняет уже допустившим ее неисцелимую болезнь. Как человек с вялой и беспечной душой, хотя бы получил много времени для покаяния, не сделает ничего великого и не примирит Бога с собою по причине своей беспечности, так, наоборот, человек с бодрой душой и пылающий ревностью, совершающий покаяние с великим старанием, может и в краткое мгновение истребить грехи, совершенные в течение многого времени. А как - послушай. Не трижды ли отрекся Петр? Не с клятвой ли в третий раз? Не убоявшись ли слов ничтожной служанки? Что же? Много ли времени нужно было ему для покаяния? Отнюдь нет. Напротив, в одну и ту же ночь он и пал, и восстал. После этого тяжкого падения - а нет другого греха, равного отречению - покаяние опять возвратило ему прежнюю честь, вверило ему управление церковью по всей вселенной, и - что всего важнее - показало нам, что он имел больше всех апостолов любви к Господу. А что сказать о ниневитянах? Пришел к ним пророк, объявил как бы царское послание - приговор, определявший наказание, и восклицал: "