Творения, том 12, книга 2 - [10]

" (Исх. 32:32). И Давид, показывая то же самое, говорил: "вот, я согрешил, я поступил беззаконно; а эти овцы, что сделали они? пусть же рука Твоя обратится на меня и на дом отца моего" (2 Цар. 24:17). Велики, конечно, и эти деяния, и достойны жизни ангельской; но поступок Павла имеет большое преимущество и пред ними, так как он желал лишиться ради спасения других будущей славы. Между тем Иона за то, что искал своей собственной пользы, подвергся даже опасности смерти, и тогда как град стоял, сам он потопал в морских волнах. Итак, велики и другие подвиги добродетели Моисея, но глава и венец этой святой души в том, что он желал быть изглаженным из книги за спасение иудеев. Но желание Павла превзошло в великой мере и это. Моисей хотел погибнуть вместе с другими, а Павел молился не о том, чтобы погибнуть с другими, а чтобы одному лишиться вечной славы, тогда как другие получат спасение. Итак, хорошо пользоваться молитвой святых, но под условием, если мы и сами бываем деятельны; а если этого нет, то не поможет нам и помощь других; напротив, мы и с нею погибнем. Какую пользу оказал Иеремия иудеям? Не трижды ли приступал он к Богу и трижды услышал: "не проси за этот народ и не возноси за них молитвы и прошения, и не ходатайствуй предо Мною, ибо Я не услышу тебя" (Иер. 7:16)? Какую пользу принес Саулу Самуил, до последнего дня скорбя и молясь за него? Какую пользу принес он равным образом и израильтянам? Не говорил ли он: "и я также не допущу себе греха пред Господом, чтобы перестать молиться за вас" (1 Цар. 12:23)? Не все ли они погибли? Послушай, что Бог говорит чрез пророка: "и если бы нашлись в ней сии три мужа: Ной, Даниил и Иов, -- то они праведностью своею спасли бы только свои души", так как преусилилось нечестие их (Иез. 14:14). Что же? Ужели молитвы не приносят никакой пользы? Приносят, и великую пользу, но тогда, когда и сами мы содействуем. И если хочешь знать, сколь великую приносят они пользу, вспомни Корнилия, Тавифу. Слушай, что и Бог говорит: "буду охранять город сей, чтобы спасти его ради Себя и ради Давида, раба Моего" (4 Цар. 19:34; Ис. 37:35). Но когда? При праведном Езекии. В противном случае, если бы, т. е., и молитвы великих грешников имели силу, то почему Бог не сказал того же и когда пришел Навуходоносор, но предал город? Потому что усилилось нечестие. Равным образом тот же самый Самуил молился об израильтянах и имел успех. Но когда? Когда и сами они были добродетельны, - тогда они побеждали врагов. Но зачем, скажешь, нужна мне молитва других, когда я сам благоугождаю Богу? Что говоришь ты, человек? Павел не говорил: зачем нужна мне молитва, хотя молившиеся не только не были достойны его, но даже и не равны, а ты говоришь: зачем нужна мне молитва? Петр не говорил: зачем нужна мне молитва, - ведь говорится: "церковь прилежно молилась о нем Богу" (Деян. 12:5), которая [молитва] тотчас освободила его из уз, - а ты говоришь: зачем нужна мне молитва? Потому она и нужна для тебя, что ты считаешь ее ненужной для себя. Если бы Бог испытал Своим судом нашу беспечность и небрежность во время молитвы, испытал, как мы, стоя пред Ним и умоляя Его, не воздаем Ему даже такой чести, какую оказывают слуги господам, воины начальникам, друзья друзьям, потому что, беседуя с другом, ты бываешь внимателен, а обращаясь к Богу с молитвой о грехах, прося о снисхождении к великим своим прегрешениям, испрашивая себе прощение, бываешь рассеян и часто, преклонив колена на землю, позволяешь уму блуждать по площади и вкруг дома, так что уста твои болтают зря и напрасно, - что случается с нами не раз и не два, а сплошь и рядом, - если бы только одно это Бог захотел испытать, то получим ли мы прощение? Можем ли иметь извинение? Не думаю. Если же Бог испытает наши сладострастные лица и находящиеся у нас в душе дурные пожелания, которые возбуждаются скверными и нечистыми помыслами, происходящими от легкомысленного блуждания глаз, если выведет на суд те злословия, которыми мы ежедневно порицаем друг друга, неприличные пересуды, в которых мы осуждаем ближнего, не имея никакого дела, те коварства, которые мы учиняем против друг друга, хваля брата в его присутствии и беседуя с ним как с другом, а в отсутствии порицая, - неужели за это мы не должны дать ответ? А что сказать о зависти, которую мы часто питаем к людям достоуважаемым, - не только врагам, но и друзьям, - о том, как мы радуемся, когда другие терпят бедствия, и считаем чужие несчастья утешением в собственной беде? Если нам заповедуется воздерживаться от житейских благ и тогда, когда они есть, то как оказываемся мы жалки и несчастны, когда просим у Бога того, что Он повелел и имея отвергать? Если нам велено молиться не только за верных, но и за неверных, то подумай, сколь великое зло - молиться против братьев. Что ты делаешь, человек? Приходишь умилостивить Бога, а просишь зла другому? Если ты не отпустишь, не отпустится и тебе; а ты не только сам не отпускаешь, но еще и Бога просишь не отпускать? Если не отпускается тому, кто сам не отпускает, то как отпустится тому, кто еще и Владыку просит не отпускать? Если иметь врагов есть уже преступление, то подумай, какое преступление молиться во вред им. Ты должен просить прощения в том, что имеешь врагов, а ты еще обвиняешь их? И как ты можешь получить прощение, когда обвиняешь других, и при том в такое время, когда сам нуждаешься в великой милости? Ты ведь приходишь молиться о прощении своих грехов: не припоминай же чужих грехов, чтобы не напомнили тебе твоих собственных. Если ты скажешь: порази врага, то заградишь этим свои уста и свяжешь себе язык, во-первых, потому, что в самом начале молитвы ты привел в гнев Судию, во-вторых, потому, что просишь совсем противного форме молитвы. В самом деле, если ты молишься об отпущении своих грехов, то как ведешь речь о наказании? Надлежало бы поступать совсем напротив - молиться и о врагах, чтобы с дерзновением молиться и за себя. Если ты будешь молиться о них, то, хотя бы о своих грехах ты и ничего не сказал, ты все исполнил. Итак, если нет ничего презреннее души, которая в молитве проклинает других, и сквернее языка, произносящего такие проклятия, то почему ты не стараешься всеми силами о том, чтобы не говорить на молитве ничего такого, что прогневляет твоего Владыку? Ты человек, - не изрыгай же яда аспидов. Ты человек, - не будь же зверем. Уста даны тебе не для того, чтобы уязвлять, но чтобы исцелять язвы других. Вспомни, говорит Бог, что Я внушал тебе: оставлять и прощать. А ты и Меня умоляешь быть твоим сообщником в нарушении Моих же повелений и снедаешь брата, обагряешь кровью язык свой, подобно бешеным, которые своими зубами терзают свои же члены. Подумал ли ты о том, как радуется и смеется диавол, когда слышит такую молитву? Подумал ли ты, напротив, как гневается, отвращается и ненавидит Бог, когда ты так молишься? Вспомни, человек, к кому ты приступаешь с молитвой о погибели врагов. Разве ты приступаешь к другому Богу? Ты приступаешь к Тому же, Который сказал: молитесь за врагов ваших (ср. Мф. 5:44). Как же ты вопиешь против них? Как просишь Бога, чтобы Он нарушил Свой собственный закон? Эта личина неприлична молящемуся рабу: всякий должен молиться не о погибели другого, а о собственном своем спасении. Для чего же ты принимаешь вид молящегося раба, а говоришь как обвинитель? Притом, когда мы о себе молимся, то и почесываемся, и зеваем, и развлекаемся бесчисленными помыслами; а о погибели врагов молимся со всем вниманием. Так как диавол знает, что в это время мы поднимаем меч на самих себя, то он не развлекает и не останавливает нас, чтобы тем больше повредить нам. Но меня, скажешь, обидели и огорчили? Так молись о погибели диавола, который несравненно более всех обижает нас: он-то именно порождает и врагов. Если ты будешь молиться о погибели врагов, то будешь молиться молитвой, которой хочет диавол; напротив, если станешь молиться за врагов, то твоя молитва будет против него. Подлинно, он один - наш непримиримый враг; а человек, что бы он ни делал, остается нашим другом и братом. Итак, зачем же ты, оставив настоящего твоего врага, терзаешь собственные члены? Итак, возлюбленные, зная это, постараемся поступать согласно заповедям и воле Господа, чтобы нам достигнуть и царства небесного во Христе Иисусе Господе нашем, Которому слава и держава, с Отцом и Святым Духом, ныне и присно, и во веки веков. Аминь.