Творчество Лесной Мавки - [24]

Посули, ромашка, мне счастье долгое,

или сразу расскажи долю горькую.

Облетают лепестки, слезы белые…

На его крыльце вновь стою несмелая.

Я вчера еще была — нежеланная,

а сегодня уж опять — долгожданная.

Забавляется моими черными косами

да смеется: думал, милая бросила.

Ох и трудный его нрав, переменчивый.

Жаль ромашки убивать — судьбы девичьи.

Черемуха

Не зажигайте, люди, ваши свечи,

когда черемуха в ночи цветет.

Она пречистым светом лечит,

в святом огне все наши боли жжет.

Черемуха — о, царственная милость —

к притихшим нашим окнам подошла.

Она шутя метелью притворилась

и пахнет юностью, белым-бела.

Не зажигайте, люди, ваши свечи

и хрупких шелковых не трогайте ветвей.

Как строгий терем, от любви светлее Вечность.

И от черемухи — еще светлей.

Омела

Не хочу быть дикой омелой,

быть уродом в людской судьбе.

На земле я жить не сумела,

лишь смогла коснуться небес.

Протянула руку — и небо

на ладонь мою, как птица, присело.

Но для вас это — смех и небыль.

Не хочу быть дикой омелой.

Лучше сгинуть метелью белой.

Голубика

Не давалась в руки голубика,

так манила за собою по тропинке дикой —

нитью тонкою, неразорванной

уводила на далекую сторону.

Там за старой рощей — мое село,

не забыло, годы ждало.

Шепот слышу: не сгуби свой путь,

отчий порог не забудь.

Заплутала, аль незваной, нежданной идешь,

но по жилке-ниточке свой путь найдешь.

Кажется, сквозь годы уводила тропа.

Жизнь осталась — горькой ягодой на губах.

Канны

Жгучие канны — крик площадей.

Рыжий рассвет полоснул по нервам.

Расскажите мне сказку про алый цветок,

про то, как ангел заколдован в зверя.

Расскажите мне быль про тыщи пройденных дорог.

Про то, как рыцарь искал падающие звезды.

Но они сгорали, не долетая до земли.

А которые и долетали,

тотчас хватали купцы

и убивали, чтоб переплавить на монеты.

Жгучие канны далекого города.

Кто возвратит нам сожженные годы.

Только падшей звездой горит между строк

алый цветок.

Маки

Помяни меня маками ржавыми,

сонной одурью.

Над моей разоренной державой

хохочут вороны.

Комом в горле слова разорваны.

Много будет совести продано.

И в кострах иконные лики.

Сумасшедшая Русь безбожная,

кабацкая да острожная,

помяни меня маками дикими.

На каких хмель-зельях настояна

Русь — что из сердца тебя не вырву,

как загубленную молитву —

лучше вместе с тобою сгину.

Русь! Сто лет пройдет — ты поднимешься,

первородной силой наполнишься,

моей жизнью сполна оплачено

воскресенье твое пресветлое.

Русь юродивая да великая,

помяни меня маками дикими.

Кричащие цветы

Говорят, высоко в горах,

где живут золотые ветра,

где никто не смутит высоты,

есть кричащие цветы.

Говорят о печальном чуде:

их увидишь — весь свет забудешь.

Над обрывами,

над гнездовьями темноты

заря рождает кричащие цветы.

Я пошла на их зов, принимая грех.

Срывалась, разбивалась —

карабкалась вверх.

Я такой цветок сорвала

и на землю принесла

на беду или, может, на счастье.

Горней правдой

хочу до людей докричаться.

Молитва подорожника

Господи, помоги выправиться,

силушку собрать — выпрямиться,

когда в кровь душа моя стоптана,

вбита намертво в землю черную,

как гвоздями, конскими подковами,

когда и сама почти мертвая…

Ждет мою помощь раненый князь,

неужели ему пропасть?..

Уже тронула гибель пресветлый лик.

А во мне-то сил на один лишь крик.

Господи, пошли милости,

чтоб воину помочь выправиться.

Ему в лютую землю рано еще,

он и счастья-то видал — разве краешек…

Верую в Лик Твой [7]

Господи, пришла к Тебе звериною тропой.

Господи, пришла к Тебе с простреленной душой.

Верую в Лик Твой

честный и светлый,

верую в дивное

Твое воскресение.

Верую в доброе Твое слово,

отдавший жизнь

за нас, непутевых.

Верую в Лик Твой,

Нерукотворный Спас.

В безвременьи диком

даждь не пропасть.

Ирисы

Притворились ирисы

радужными птицами,

я одна умею их расслышать песню.

Дверь закрыта тяжкая

в мир, согретый сказками,

в добрый мир чудесный.

Как весна искрится —

сердце бредит птицами.

Люди-то жестоки,

лучше сторониться.

Тихо, по секрету

из осколков бреда

сочиню вам песню

о стране чудесной.

О любви пресветлой

и о вере в чудо

сочиню вам песню,

каяться не буду.

Как весна искрится —

сердце бредит птицами,

я за теми птицами плакала во сне.

Весна рассыплет ирисы —

обрывки моих дней.

Лесной янтарь

Под сумрак ветвей

сбегу от людей.

Мой ласковый лес,

святой мой венец.

К шершавой коре

на белой заре

щекою прижмусь —

тоской захлебнусь.

Смола на коре

светлей янтаря,

в ней слезы дерев

под солнцем горят.

Рубец на коре,

на сердце рубец.

Кого ты пригрел,

мой ласковый лес,

люди подчас

платили тебе

бедой топора,

слепые в злобе.

Но клен милый рану

залижет смолой,

и сильным, как прежде,

предстанет весной.

Слеза на коре

светла, что янтарь,

в ней сила дерев —

примечено встарь.

И шепчется лес,

и выжить велит.

На ранах моих

янтарик горит.

Алтей

Говорят, будто клад укажет алтей,

собирает золото у корней.

Земля от боли хрипит —

глубоко клады таит,

но золото на крови

Господь не благословит.

Припадаю к земле-страдалице,

мне за многих придется каяться.

Жизнь мерю лихими верстами,

озарен мой путь падучими звездами.

Упадет мое слово в землю —

прорастет травой богатырской,

крепкой помощью против боли.

А укажет ли клад, не знаю —

не затем живу и сгораю.

Лихоцвет

Век мой черный, мое лихолетье!

Кличет колокол, хлещет плетью

по юродивым площадям.

Но я Родины, кровью исшедшей,