Творчество и революция – строго по Камю. Постсоветская левая молодёжь в поисках новой культуры и новой идеологии - [9]

Нужно быть умственно отсталым, чтобы всерьез воспринимать (и тратить на это время) их убогие и пошлые телешоу, их, с позволения сказать, художественные фильмы. <…> Видеопрокат – на каждом углу. И сплошь – дерьмо: боевики да порно, порно да боевики. Пойдите-ка найдите в прокате «Альфавиль» Годара. Или «Кулаки в кармане» Белоккио. Или «Профессия: репортер» Антониони (а ведь говорят, в советское время фильм у нас даже на большом экране шел!). Ну, на худой конец, «Пролетая над гнездом кукушки»! Хрен вам. Культурный выбор, который нам предложен – выбор разных сортов дерьма. Они нас хотят всех превратить в извращенцев. То есть в таких, как они. <…>

А у нас в универе кто-то не в меру умный распорядился списать (как «устаревшие») все книги из серии «Научно-атеистическая библиотека». Все. И Вольтера, и Ульриха фон Гуттена, и Уриеля д’Акосту… Вольтера вам? Хрен: читайте архимандрита Софрония да митрополита Антония. Тоннами в библиотеку завозят. Я попробовал. Почерпнул у архимандрита Софрония, что в 1905 году лично Господь Бог поведал Эйнштейну формулу E=mc² (чтобы было чем уничтожить мир). А на следующий же год тот же Господь Бог опять же лично поведал какому-то старцу Силуану формулу нейтрализации предыдущей формулы (видимо, Бог раскаялся в содеянном). Я почувствовал, что надо мной издеваются. <…> Ну, понятно: мы же – быдло, мы же не владельцы заводов, газет, пароходов, нам – Пугачева, Шуфутинский, Виктюк, лако-красочный Шилов, наркотический Пелевин, фашистский «Брат-2» (который вообще не кино, потому что просто непрофессионально сделано!) – а сверху всё отполировано идейной загрузкой архимандрита Софрония. <…> А если кого тянет в бунт, есть готовые рецепты: две дурочки «Тату», по приказу своего продюсера изображающие лесбиянок и раздевающиеся на сцене (ах, какой бунт, просто Пугачевщина!!!), группа «Ленинград» с матерными попевками <…> да Сорокин с его копрофагией и описанием мужеложества Сталина с Хрущевым (ой, какой смелый бунтарь: оба персонажа давно умерли, бояться их нечего, а вот про Путина с Касьяновым, небось, слабό!) <…> Это их «культура» – пусть они в ней живут. Так нет же – они и мне ее навязывают. Это, говорят, демократия. А Маяковский, говорят, с Максимом Горьким (а заодно и Чезаре Павезе с Пазолини) – это ужасные люди, это коммунисты, это тоталитаризм. И Бретон с Элюаром. И Пикассо с Сикейросом. <…> «культура» с «духовным возрождением» вперемежку: послушал Шнура – пошел в церковь помолился – поглазел на голых «татушек»-поблядушек – пошел перед ликом президента свечку поставил – поглядел на фашистскую балабановскую «Войну» – архимандрита Софрония почитал. Чем не культура, чем не духовность?» («Час Ноль», № 4).

Над таким же – официальным – пониманием «духовности» издевается и группа «Навь»:

духовность – ол’райт,

духовность – ол’райт,

моя духовность – где же ты, где?

ду-ду-ду-ду дуба дала

ду-ду-ду-ду дуба дала…

(«Духовно-буги»)

Рэп-группа «Sixtynine» с запредельным презрением поет об этой официальной «культуре»:

…есть еще мир «современных» и «модных»,

Где все согласны на все, что угодно,

Где главное правило – деньги не пахнут,

Где совесть и вкус не важнее контракта.

Пиши по заказу, пой то, что им надо,

Башляй за эфир, торгуй своим задом,

Бухай с козлами по блядским саунам,

Продай талант свой за модный саунд –

Тебя будут слушать торговки и бляди,

Тебя будут ставить на «Русском радио»,

Ты станешь любимчиком дур и дебилов,

Вокзальных ларьков, продавщиц и бомбил…

<…>

… в этом мире круче всех Пугачева,

Поющие педики с гладкими мордами –

У них схвачено все, они ходят гордые.

Да, мэн, меня не услышишь по радио –

Там пухлые бляди и сытые дяди там…

(«Война все спишет»)

А Михаил Борзыкин, лидер известной еще с «доперестроечных» времен группы «Телевизор», человек, хорошо знающий, как выглядит эта «культура» изнутри, констатирует: «Век лохотрона <…> Люди ломаются очень быстро. Я смотрю на политику московских клубов: они готовы не развиваться и даже тихо умирать, то есть вести полумертвое существование, только бы не делать экспериментов в творческой части. <…> Чтобы не рисковать. Эта идея «не рисковать» сейчас в том бизнесе, где не крутятся большие деньги, очень популярна. Клуб организовывается, но выясняется, что без горячего питания и без стриптиза содержать его рискованно. Рисковать никто не хочет. Посмотреть чуть-чуть вперед тоже никто не хочет. <…> Та же ситуация в музыкальном бизнесе, занимающемся выпуском пластинок. Везде сидят люди одного типа <…> Все как-то местечково, никто не пытается смотреть в будущее. Все охвачены каким-то тревожным сознанием <…> Всем кажется, что если он сегодня не украдет, то не украдет никогда» («Арт-город», № 18, стр. 13).

Псевдобунт à la «Тату» и «Ленинград» вызывает у Борзыкина откровенную брезгливость: «Существуют продуманные варианты типа группы «Ленинград»: «Нас не возьмут в ротацию, потому что мы поем матом!». Это четко просчитанная схема собственного PR. Они нашли ячейку между блатной музыкой, куда их не возьмут, потому что они поют матом, а в тюрьме матом не ругаются. И в рок их не возьмут, потому что музыки нет. Шнуров нашел ячейку «запретного плода». Для эстетов. А эстетами сейчас зачастую является молодежь с богатыми родителями (в частности, московская), для которой пощекотать нервишки, посмотреть на ругающуюся матом обезьянку, так как дома никто матом не ругается, – очень приятное занятие» (там же).