Твои ровесники - [13]

Бесси смотрела открытыми глазами, но они были неподвижны.

Тэдди коснулся восковой руки Бесси…

Когда Тэдди поднял голову, земля, стружки, стены были окрашены мутной синевой. Жёлтый луч фонаря скользил по спокойному, суровому лицу Бесси.

Свет вздрагивал и шевелил мягкие ресницы. Бант слабо колыхался. Прозрачная синева его казалась кусочком чистого неба прекрасной дальней страны, где никогда не заходит солнце.

Небо над городом было темно и неподвижно. Одинокая звёздочка догорала холодным зеленоватым огоньком.

Глаза Бесси были темнее и неподвижнее неба. Они не отражали звёздного света.

Тэдди ощутил тоску смерти.

Никогда эти глаза не увидят звёздочки. А ведь она будет гореть на этом месте завтра, и через год, и через много лет…

Никогда эти глаза не увидят его, Тэдди. А ведь он будет жить, ходить, искать пищу…

11. ПРЕДСТОИТ ВАЖНЫЙ РАЗГОВОР

Стефену Питу повезло: он целых три дня подряд работал над разборкой разрушенного фугаской дома и получил немного денег.

Пересчитав заработок, он решил по-настоящему поужинать, а оставшуюся часть отложить на ночлег. Наступали сырые осенние ночи, и под мостами спать было холодно — фронтовой ревматизм беспощадно выламывал колени и локти.

Съев тарелку ирландского рагу, в котором костей было больше, чем мяса, а недостаток картофеля возмещался перцем и солью, Стефен с удивлением заметил, что аппетит, его разгорелся до неотложной потребности утолить его чем угодно.

Взяв часть денег, припрятанных для ночлега, он проглотил тарелку мутного ячменного супа. После этого сам собой напросился вывод, что одной ночью, проведенной под крышей, ревматизма не вылечишь.

На остаток своего богатства Стефен купил чёрствую булку и сгрыз её уже на улице. Впереди предстояло привычное дело: найти закуток, где можно переночевать, не опасаясь «бобби».

Побродив по улицам в поисках окурков, Стефен свернул в глухой переулок. Неожиданно он обнаружил между полуразрушенными зданиями узкий проход.

Осмотревшись по сторонам, он хотел нырнуть в найденное убежище, но из щели послышался детский голос.

Стефен прижался к стене.

Голос был глух, но звучал отчётливо. Стефен затаил дыхание и вслушался. Смысл как будто знакомых слов не улавливался. Они были протяжны, ласковы и певучи, и от частого повторения казалось, что кто-то старательно разучивает стихи.

Стефен осторожно пробрался в щель и тотчас же запутался в замысловатом переплетении досок, верёвок и проволоки. А когда, ворча, Стефен освободил ноги из западни, его окутала тягостная тишина. Только что слышанный голос показался ему нелепой игрой воображения.

Водя руками по липкой, холодной стене, Стефен наткнулся на пролом и стал пристраиваться на ночлег.

Он покружился на месте и усмехнулся — вспомнилось, что так делают собаки перед тем как улечься. Расшвырял ногами щебень и опустился на землю. Он оказался как бы втиснутым в каменный мешок. Сделав несколько безуспешных попыток лечь на правый бок, Стефен с трудом поджал под себя ноги, сунул подмышки ноющие руки и задремал.

Таинственные слова послышались где-то совсем рядом. Но у него не было сил размышлять над загадочным явлением…

Стефен проснулся, ощутив на своей щеке струйку горячего воздуха.

В мутном сумраке начинающегося утра он с трудом рассмотрел голову мальчика, до самого рта прикрытую рваной шапкой. Мальчик спал на плече Стефена и обеими руками крепко держался за борт его куртки.

Ноги Стефена затекли, шея ныла. Осторожно шевеля застывшими пальцами и сдерживая кашель, он ждал, когда проснётся хозяин этой каменной норы.

О том, что мальчик спит здесь не случайно — как заночевал Стефен, — не трудно было догадаться по той аккуратности, с какой висела на специально пристроенном крючке залатанная сумка. Выбоина в стене заменяла шкафчик — там стояли помятый солдатский котелок и жестяная банка.

Да и самый вход в убежище был так ловко замаскирован проволокой, досками и кирпичами, что самому старательному «бобби» не пришла бы в голову мысль искать здесь людей.

Тоскливо крикнула ласточка…

Мальчик потянулся и сдвинул шапку на затылок.

— Э-э-э, Тэдди?! — Стефен закашлялся.

— Дяденька Пит? А ведь я вчера не узнал вас… Вам куда? Если в порт, я провожу вас ближним путём.

Стефену было всё равно, куда итти. Он был рад встрече и внимательно разглядывал Тэдди. Он удивился, что мальчик почти не вырос с памятного дня забастовки портовых грузчиков.

Только ямочка на правой щеке, от которой улыбка была какой-то особенно весёлой, превратилась в тоненькую, короткую морщинку.

— Если хотите покурить, там в банке отличный табак.

Тэдди поспешно обулся, укрепил своим узлом верёвку на поясе и перекинул через плечо сумку. Они вышли в переулок.

— Я-то не курю. Это мне удалось раздобыть немного табаку для Роджера… Разве вы его не помните?.. Ну да, Роджер на деревяшке… Сейчас его дела совсем плохи: не пускают в порт. Ну и приходится помогать друг другу: он — мне, я — ему…

Стефен закашлялся и остановился. Тэдди забежал перед ним. Он выпятил нижнюю губу и покачал головой:

— Нет, сэр, это не годится. Вам надо переменить квартиру.

Он сказал это так серьёзно и уверенно, что Стефен, несмотря на колющую боль в груди, хрипло расхохотался.