Глава 27
Кровавое Рождество
Утром Мишель проснулась, нагая, укрытая полотенцем, увидела спящего Стива рядом. Она прижалась к его телу и поцеловала в губы. Парень открыл свои черничные глаза.
– Доброе утро, – Мишель прошептала, снова целуя его в губы. – Ты остался!
– Доброе утро. Несколько часов назад я думал, что ты погибла.
– Что видел ты? – спросила Мишель.
– У меня чуть сердце не лопнуло от страха. Тебя разорвало на куски, на моих глазах, – ответил Стив. – Я не фанат фильмов-ужасов.
Юноша поднялся, подал Мишель халат и отвернулся к звездной карте, чтобы она оделась. Девушка оделась, обняла его сзади и начала рассказывать скороговоркой.
– Мой носитель был террористом, он собирался взорвать себя и автобус с людьми!
– Что? – Стив повернулся к ней лицом. – Теперь ясно.
– Может, ему заплатили за это, я не знаю. Он сильно нервничал. Сильные вибрации страха притянули меня в его тело. Стив! Я заставила его выйти из автобуса! Я могу контролировать сны и своих носителей! – Ее глаза сияли.
Зазвонил мобильный Стива, фотография Криса появилась на глади смартфона.
«Я скоро буду дома», – набрал он поспешно смс-ку.
– Это отец, – объяснил юноша. – Если честно, он не собирается отмечать Рождество с Фредом. Давай я тебя заберу сегодня вечером, и ты с нами поужинаешь? Но сначала тебе придется убрать в ванной.
Мишель прошла туда, где проходила «реабилитация». Все вокруг – стены, пол, полотенце на крючке – было в красный засохший горошек разного размера, но ее не затошнило от этой картины. Она повернулась лицом к другу.
– Мне придется остаться с мамой. Рождество – семейный праздник.
– Хорошо. Тогда я зайду к вам ненадолго, у меня для тебя сюрприз. Ну, до вечера! – пообещал Стив, поцеловал ее и ушел.
Мишель пошла в ванную, почистила зубы, умылась. Тави смотрел на нее из зеркала в красную крапинку. Его бледное лицо и фиолетовые волосы тоже, казалось, были в крапинку, как при ветрянке.
– Почему носитель пытался убить себя и людей в автобусе?
– Вопросы, вопросы… – Мишель достала из-под раковины губку и тряпку и принялась оттирать кровь со стен. – Есть такие земляне, террористы-смертники. Они приносят в жертву своему Богу себя и людей, которых считают врагами.
– В автобусе были невооруженные люди, дети, старики. Как невооруженные люди могут быть врагами? – не унимался пришелец.
– Ну, Рокс и Альрами ведь тоже были невооруженными, а ты их зарезал, дорогуша моя. Потому, что враг – тот, кто верит не в то, во что веришь ты.
– Бред какой-то несешь.
Мишель на коленках усердно терла полы со спокойствием адепта Шамбалы.
– А что тут непонятного? Альрами не считала, что ты самый лучший мужчина на свете. Так? Так. Рокс позволил себе переспать с твоей девушкой. Ты наверняка себе бы такого не позволил. Поэтому они, твои аморальные друзья, превратились в идейных врагов. И ты решил, что они заслуживают смерти. И принес их в жертву своему богу, – спокойно разжевывала ему девушка, не отвлекаясь от своей работы.
– При чем тут мой бог? У нас нет богов! – разочарованно воскликнул Тави.
В голове Мишель его голос прозвучал как-то особенно надрывно, что заставило ее встать с колен и найти в зеркале его ошеломленное лицо. Она наслаждалась своим умением проводить параллели между своим миром и прошлым узника.
– У твоего бога есть имя. Не Аллах и не Иисус, конечно. Твоего бога зовут эгоизм. Ты же не смог позволить Альрами и Роксу быть самими собой! Почему Альрами не имела права найти другого партнера? Нет, ты полез менять мир, как тот террорист-смертник. Я не вижу никакой разницы между его поступком и твоим. – Она отметила, как ошеломленный узник часто заморгал и приоткрыл рот. – Поздравляю с Рождеством! – нанесла девушка заключительный удар по разуму своего такого личного, и такого далекого во всех отношениях, инопланетянина.
* * *
Тем временем Фред закончил брить голову и лицо, надел свои потертые джинсы и красную рождественскую майку с портретом комика Уилла Феррелла из фильма «Эльф». Свой праздничный образ он завершил красной шапкой с бубенчиком, купленной за доллар в магазинчике «Долларовое дерево».
– Счастливого Рождества! – сказал он своему отражению в зеркале, высунул язык и снял с его поверхности светло-желтый налет, использовав для этого обычные ножницы. Этот ежедневный ритуал он практиковал, чтобы изгнать запах изо рта.
Выспавшееся бритое отражение улыбалось ему в ответ из зеркала. Фред достал упаковку снотворного и положил в карман джинсов.
Отчим покинул ванную комнату и застал в своей спальне Мишель, которая уже начала утренние процедуры матери. Они сухо поздравили друг друга с праздником.
– Гости будут? – спросил Фред, дергая за бубенчик шапки с доброжелательной улыбкой на чисто выбритом лице.
Мишель кивнула – она не хотела сердить его раньше времени.
– Значит, я знаю, сколько еды приготовить, индейка ты моя рождественская! – сказал Фред.
Мишель поморщилась от его выбора слов, но не хотела ссориться в такой светлый праздник, и сменила тему, стараясь как можно убедительней изобразить участие:
– Мы пойдем на похороны Либерти?
– Я слишком расстроен, чтобы думать об этом, – Фред удалился на кухню пружинистой походкой.