Твёрдость по Бринеллю - [81]
1990
Одинокая чайка
«…Ты — как чайка, ты как одинокая чайка, которая мечется по морскому песку, отгоняя от гнезда чужаков. Косит издалека вот таким же, зеленым, глазом, защищает своих птенцов, — так и ты…»
Они познакомились по брачному объявлению.
На ее скромную просьбу, напечатанную в областной газете, где она просила откликнуться «мужчину без вредных привычек, способного стать отцом двум детям», он, единственный, написал ей письмо, где всяко-разно ласково обзывал ее, например «ангел мой», и жалел ее, говоря о том, что чувствует за этими несколькими строчками душу ее нежную, одинокую и возвышенную, и, понимая свои скромные возможности, все же рад бы ей помочь, и что особенно ему жаль ее детей, которых он постарался бы согреть теплом и мужской лаской…
Письмо пришло из Нарьян-Мара. Она читала его, и сердце ее заходилось от нахлынувшей теплоты, нахлынувшей издалека, из еще более снежного и холодного города, и затеплившаяся искорка надежды вселилась в нее. Она отправила ему к Новому году такое же теплое поздравление — коротенькую открытку, но не совсем обычную, а пронизанную ее зарождавшимся чувством к незнакомцу за одно только доброе слово, и этой надеждой — Бог знает на что…
Через короткое время от него пришла телеграмма: «Буду в вашем городе. Если есть возможность — встречайте. Если нет — не обижусь».
Для нее вопроса не было. Он едет! Конечно, нужно встречать. Познакомиться, поговорить, увидеть его, присмотреться. Встреча была желанна. И очень долгожданна: сто один год она уже никого и ниоткуда не встречала. Но, конечно, вести себя она намеревалась осторожно, не переходя граней первого знакомства. Во всяком случае, в час прилета самолета она, как верная жена, уже ждала в аэропорту, а когда прибытие самолета не объявили, заметалась по залу ожидания, строя всевозможные ужасные предположения и боясь, боясь провала.
Но самолет просто задерживался. От нетерпения — как будто от этого судьба ее зависела — она ждала уже на улице: в темноте, одиночестве, на холодном ветру. Наконец объявили посадку, и вереница усталых деловых людей потянулась с поля. Она, ужасно стыдясь, принялась все же пристально разглядывать в полутьме их лица, пытаясь угадать, узнать его, незнакомого, — так пристально, что некоторые пассажиры недоуменно оглядывались на нее. Но вот прошли все. И появился последний. Медленной походкой подошел к ней.
— Вы не меня ждете? Я — Илья Тайбарей. Ну вот и встретились.
Она протянула руку.
Ничего в нем не было особенного. Обычный мужик, как все, среди сотен других не отличишь. Кажется, постарше ее, неприметный, но — мужчина, не пацан. Даже как будто степенный. Наверно, в командировку прибыл.
Сели в автобус. Теперь надо знакомиться. Говорить о чем-то.
— Ну, куда сейчас? — спросила она для затравки и из любопытства. А мысленно уже уютно сидела с ним за столиком, в каком-то ресторане или кафе… Он, конечно, остановится где-нибудь в гостинице…
— Ну, я думаю, прямо к вам. Или нельзя?
Вот так так… Значит, их встречи во время его командировки будут носить не эпизодический характер, а постоянный? Нда-а… Такого оборота она не ожидала. Не принимала она никогда гостей у себя. Не было никогда у нее приезжавших надолго гостей, да еще таких. Но со смущением пришлось справляться быстро.
— Тогда, мы не в тот автобус сели, — деловито заторопилась она.
— Так давайте пересядем! Я-то подумал…
— А я-то подумала…
Неловкость была сглажена. Они пересели в другой автобус и покатили к ней домой, и хотя у нее в голове все смешалось от этого события, все же наступали и какая-то ясность и спокойствие.
Дома ждала мать и дети. Правда, дети уже спали. И она, представив матери гостя (неловко было, конечно, но мать должна понять — поди, самой уже надоело смотреть на то, как она одна с детьми бьется), попросила покормить его чем-нибудь (сама она все еще как будто боялась чего-то и не могла оправиться от скованности — ведь это был ее первый гость, приехавший издалека). А мать умеет потчевать на славу, ей не привыкать из ничего накрывать хороший стол — голь на выдумки хитра! Так и получилось.
Вскоре они сидели за бутылкой портвейна, гость совсем ничего не ел, убеждая, что он сыт, но держался абсолютно раскованно и непринужденно. Ему не мешали ни мамаша, ни совершенно ему незнакомая женщина — одним словом, он, присмотревшись к хозяйке, не робел, сам вел разговор, охотно отвечал на все вопросы, рассказывал байки и вообще мог судачить на любые темы, отчего полностью расположил к себе и мамашу, и Валентину, у которой скованность тоже улетучилась, разве что остался один нерешенный вопрос: как себя вести с гостем, когда мать уйдет к себе домой? Но, впрочем, будь что будет — Валентина уже взялась придерживаться сегодня этого правила.
Мать всегда любила, как она говаривала, «мужественных мужиков», и ей, Валентина видела, Илья был не противен (в другом случае она сразу бы сказала: «Фу! Не могла еще похуже-то сыскать!»). А Илья, как успела Валентина рассмотреть, внешне, действительно, являл собой мужчину, и, прямо скажем, не очень страшного: немного мешковатая ненецкая фигура — длинные руки и ноги, короткое туловище; длинная, узкая кисть руки, густые рыжеватые, прямые волосы, не длинный, но прямой нос, характерный ненецкий прикус и совершенно русские зеленые глаза. Папа Ильи, как он утверждал в разговоре, был русским, мама ненкой, а он сам себя ненцем упорно не признавал и почему-то обижался, если Валентина просила поведать его что-нибудь «национальное». Тогда он заглядывал ей в глаза и объяснял, как больному ребенку: «Я такой же русский, как и ты-ы, я даже не знаю ненецкого языка, я давно не живу в тундре». Но это все-таки был человек тундры. Во всех повадках его чувствовалось это тундровое, огромного пространства спокойствие, несуетность, степенность, сметка и талант. Как легко он рассказывал о тундровом быте рыбаков в прибрежном поселке с красивым названием Тапседа, так же легко читал стихи — как оказалось, свои и чьи попало, причем его стихи просто поразили Валентину лиричностью и мастерством. Она бы так никогда не смогла. И вскоре она уже смотрела на Илью как на божество — неведомого доселе тундрового бога.
Эти истории случились в г. Северодвинске: две — в 1995, остальные — в 1998 годах. В них использованы достоверные факты и документы. Автор, исполняя журналистское задание, сама присутствовала на судах, рылась в судебных документах, скрупулезно собирая материал. То, что было покрыто мраком умолчания, пыталась домыслить, ставя себя то на место преступника, то на место жертвы, пытаясь в деталях постичь людскую психологию… В меру своей компетентности, конечно.Похоже, Северодвинск очень богат на жуткие человеческие драмы, если учесть, что предлагаемые истории освещают лишь малую толику судебных разбирательств, прослушанных подряд.
В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.
«…На бархане выросла фигура. Не появилась, не пришла, а именно выросла, будто поднялся сам песок, вылепив статую человека.– Песочник, – прошептала Анрика.Я достал взведенный самострел. Если песочник спустится за добычей, не думаю, что успею выстрелить больше одного раза. Возникла мысль, ну ее, эту корову. Но рядом стояла Анрика, и отступать я не собирался.Песочники внешне похожи на людей, но они не люди. Они словно пародия на нас. Форма жизни, где органика так прочно переплелась с минералом, что нельзя сказать, чего в них больше.
«…Бывший рязанский обер-полицмейстер поморщился и вытащил из внутреннего кармана сюртука небольшую коробочку с лекарствами. Раскрыл ее, вытащил кроваво-красную пилюлю и, положив на язык, проглотил. Наркотики, конечно, не самое лучшее, что может позволить себе человек, но по крайней мере они притупляют боль.Нужно было вернуться в купе. Не стоило без нужды утомлять поврежденную ногу.Орест неловко повернулся и переложил трость в другую руку, чтобы открыть дверь. Но в этот момент произошло то, что заставило его позабыть обо всем.
В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.
«Компания наша, летевшая во Францию, на Каннский кинофестиваль, была разношерстной: четыре киношника, помощник моего друга, композитор, продюсер и я со своей немой переводчицей. Зачем я тащил с собой немую переводчицу, объяснить трудно. А попала она ко мне благодаря моему таланту постоянно усложнять себе жизнь…».
«Сон – существо таинственное и внемерное, с длинным пятнистым хвостом и с мягкими белыми лапами. Он налег всей своей бестелесностью на Савельева и задушил его. И Савельеву было хорошо, пока он спал…».
«… – Вот, Жоржик, – сказал Балтахин. – Мы сейчас беседовали с Леной. Она говорит, что я ревнив, а я утверждаю, что не ревнив. Представьте, ее не переспоришь.– Ай-я-яй, – покачал головой Жоржик. – Как же это так, Елена Ивановна? Неужели вас не переспорить? …».