Твердая порода - [17]

— Спасибо, спасибо. Спешу.

— Постой! Кто же ты и куда спешишь?

— Завтра ещё приду. До свидания.

Оставив удивленного комбайнера и совсем уже недоумевающую повариху, Мутгарай по лесной дороге направился к буровой.

6

Первая неделя в Язтургае выдалась хлопотливой — отладка оборудования, бытовое устройство, то да се. Но дело пошло. Были пройдены начальные сто метров к девонским пластам. Разведчики уже успели дать с глубины образцы пород и, если верить геологам, Язтургайская площадь обещала быть очень своеобразной, совсем непохожей на другие. Короче, ожидались плохие или хорошие чудеса. Разумеется, буровики-то надеялись на открытие больших запасов — на что еще в жизни может надеяться буровик?

Жизнь палаточного городка вошла в привычное русло. По проекту Кадермата была достроена земляная баня, а также сооружены прачечная и кухня. Буровики сделали между палатками дорожки, установили написанные на красной материи и фанере лозунги и плакаты. Теперь со всех сторон поляны кричали призывы: «Развернем борьбу за досрочное выполнение плана бурения!», «Будем бороться за бурение 7 тысяч метров горных пород в год!» И так далее. Все это изготовил признанный художник бригады Миргазиян.

Способность Миргазияна к рисованию выявилась в первые же дни прихода его в бригаду. На собраниях он доставал карандаш, блокнот и начинал что-то набрасывать. Посмотришь, уже через минуту блокнот пестрит какими-то крючками, диковинными домами, причудливыми пирамидами, куполами церквей и мечетей. Но вот он добирается до присутствующих. Тут и заснувшие, и худой, с выступающим, как у старухи, подбородком Зубаиров, и голова-тыква Мутгарая в тюбетейке, и соколиный нос Саакяна.

Излюбленная тема Миргазияна — вахта Валентина: уж больно все там подходят для шаржей! Тин-Тиныч своей кудрявой головой ушел в огромную бескозырку. На волнистых лентах надпись «Тихоокеанский флот». Рядом с ним восседает, показывая свои кабаньи зубы, Фархутдин, рот его, как всегда, до ушей. Чтобы нарисовать глаза Сапарбая, Миргазияну достаточно две черточки вразлет — получается вылитый Ускенбаев. Проще всего с верховым Назипом — он изображается вороной на вышке, только и делов.

Миргазиян в комсомоле не состоял, но все же однажды комсорг бригады Валентин пригласил его на собрание. «Хорошо знаем, что твои руки могут держать карандаш, — сказал он. — И ты не имеешь права разменивать свой талант на мелочи. Поручаем тебе оформление палаточного городка». С того дня Миргазиян числится художником стенной газеты буровиков.

С приходом в газету Миргазияна она неузнаваемо изменилась. Раньше это была обычная «Колючка» с примитивными карикатурами и заметками. Миргазиян стал делать в «Колючке» цветные рисунки, а подписи к ним сочинял сам Тин-Тиныч — был он большим мастером писать стихи на тему и мог даже складывать частушки.

Сегодня, запершись в вагончике буровой и не пуская туда даже самого мастера, Тин-Тиныч и Миргазиян занялись выпуском очередного номера. Рождение смешных и острых стишков сопровождалось знакомым дуэтом — Валентин вдруг взрывался громовым хохотом, а Миргазиян мелко хихикал, словно грыз сухари. Видимо, на этот раз они были особенно довольны своей работой.

Буровики стучались в дверь:

— Эй вы, черти полосатые! Оставьте и нам немного посмеяться.

Перед сменой вахты газету повесили. Бросив даже очень срочные дела, буровики собрались у вагона. Свежая газета всегда вызывала интерес, смотреть ее приходил даже Еланский, который знал одно развлечение — гири.

Да, это была не какая-нибудь там жалкая «колючка», а разветвленное колючее дерево, кактус в виде дуба. На огромном, как экран, листе, занимающем половину стены вагончика, в глаза бросались репинские «Бурлаки на Волге», точнее, миргазияновские буровики на нефтяной площадке, тянущие не баржу, а буровую вышку.

— Вот свиньи, так исказить Репина, — проворчал Зубаиров, узнав себя, и как ни старался скрыть улыбку, но сумел.

Зубаиров шел впереди всех, налегая телом на лямку. С его длинного подбородка обильно капал пот. Рядом с ним три его помощника. Вот длинный, усатый, с трубкой в зубах Кадермат. Тащится с усталым видом Тин-Тиныч, держа в руках драную бескозырку, и тут же носатый Саакян, придерживает лямку носом.

— И что вы пристали к моему носу! — возмутился Сергей, вызвав громкий смех.

— Посмотрите на Сапарбая, на Сапарбая!

— Гляньте на Мутгарая! Где сам Мутгарай?

— Фархутдин, братец, это же ты! Что-то лямка у тебя вроде провисла?

— Встретится еще мне этот художник в темном переулке!

Художнику в самом деле «бурлаки» удались. Каждый был запряжен с учетом его места на буровой, оценен по характеру и труду. Мутгарай, скажем, шагает с таким видом, что, мол, можно тянуть, а можно и не тянуть, перебьются. У Фархутдина вид напряженный, но лямка натянута слабовато. Сапарбай взялся сразу за две лямки, однако видно, что силенки у него на исходе, едва плетется сзади. Еланский с гирями в руках — они его до земли согнули. Миша Кубрак рот раскрыл и руку отвел — сейчас запоет, а Назип вверх смотрит, готовится взлететь, крыльями уж взмахнул.

Остальная часть «Колючки» состояла из тематических шаржей и стихов о людях и событиях. «Колючка» всем воздала по справедливости, никого не забыла. Правда, одних только царапнула, других чувствительнее кольнула, а некоторых исколола в кровь.