Твердая порода - [16]

Мутгарай и сейчас не понимал, и до сих пор жалеет, почему ему взбрело в голову попросить именно этого жеребца, за гриву которого председатель держался руками и ногами. Мог бы взять любую другую лошадь. Не дал ему Салимгарай свою «зеницу ока».

— Я очень тебя уважаю, Мутгарай, братец, ты наш самый передовой комбайнер, но жеребца дать не могу, — решительно сказал Салимгарай. — Жеребец только что с дальней дороги, из района, не могу…

— Салимгарай-абый, да ведь я еду за невестой, это бывает один раз в жизни! Пожалуйста, выручи.

— Не могу, братец! Жеребец не мой, а колхозный. Собрание же не станем по этому поводу собирать…

— Да ничего не случится! Подумаешь, пятнадцать — двадцать километров. А, Салимгарай-абый?

— Проси жену — отдам, а жеребца не дам. Нельзя, — закончил разговор Салимгарай, не оставив парню никакой надежды.

Надо было плюнуть, запрячь другую лошадь и поскакать к Халиде. Но ведь зло всегда впереди ходит — Мутгарай вдруг вспомнил, сколько он пыли проглотил за штурвалом комбайна, сколько гектаров убрал, сколько ночей не спал в поле… От позора он в ту же ночь покинул деревню. Уехал куда глаза глядят.

А Халида, сидя на сундуке с приданым, до утра плакала и ждала Мутгарая. Потом через мать передала слово одному парню, который давно сватался к ней. Тот сразу прибежал, и свадьба сладилась.

Сколько пережил Мутгарай из-за того серого жеребца! Ушел из родного села, потерял Халиду, расстался с любимой работой, ничего не нашел…

Мутгарай заканчивал первый круг, а парнишка-комбайнер все еще спокойно спал на соломе. «Ладно, пусть поспит, устал, наверно. Сделаю еще круг», — решил Мутгарай, проезжая мимо парня медленно, на малых оборотах, боясь его разбудить. Но и после второго круга молодой комбайнер не проснулся. «Беззаботный. Хорошего комбайнера из него не получится», — решил Мутгарай и нажал на газ. Комбайн громко зарокотал, однако парень не шевельнулся. «А, черт с ним, пусть дрыхнет… Работничек!..»

И уже с другого конца загона он вдруг заметил среди ржи машущую ему платком женщину. Что такое? В одной руке женщина держала ведро, в другой — большой красный узел. Все ясно — повариха, как и в родном колхозе, несет комбайнеру обед. Мутгарай остановил машину, и тишина окутала его, только рожь шуршала.

— Камиль, негодник, почему не идешь обедать? Я кричу, кричу. Батрачка я тебе, что ли? — повариха ругалась, не замечая Мутгарая. Имя комбайнера она произносила по-своему — «Кямиль», делая при этом губы бантиком.

Через высокую рожь добралась до комбайна и удивленно застыла.

— Вот так блин, а я думала Кямиль! — она испуганно прикрыла рот передником. — Черти, что ли, его подменили?

— Неужели я похож на черта? — засмеялся Мутгарай, вытирая тюбетейкой потный и пыльный лоб.

Женщине все еще не надоело удивляться. Она обошла вокруг комбайна, недоверчиво и растерянно огляделась по сторонам.

— О, господи! Куда же это я, дура, забрела? Неужто здесь поле чужого колхоза?

Кажется, собралась уходить. Давно Мутгарай не смеялся с таким удовольствием и, может впервые за три года, будучи трезвым, забыл все плохое.

— Не спеши, не спеши! Садись ко мне, поехали к твоему Камилю.

— Где же он? — округлила женщина глаза. — Ты правду говоришь?

— Через минуту встретитесь.

Повариха, с сомнением покачивая головой, подошла к комбайну, подала узелок, потом ведро. И растерялась, не зная, как влезть. Она было взялась подбирать подол, но сильные руки Мутгарая подхватили ее и подняли в кабину. Мелькнули круглые колени, теплое и мягкое тело коснулось Мутгарая.

По пути он поглядывал на эту простую и милую женщину, на ее полные руки, схватившиеся за раму.

— Камиль — это муж твой, что ли?

— И-и, Камиль еще ребенок! — засмеялась женщина. Потом вздохнула: — Мой муж давно уже за Магдиевым полем.

— Что это за поле?

— Место, откуда не возвращаются. Врагу не пожелаю тех дней, о господи!..

Когда Мутгарай узнал, что за каким-то Магдиевым полем располагается сельское кладбище, он еще раз взглянул на женщину. Такая красивая и молодая осталась без мужа…

— Отчего же он умер?

— Поехали лес готовить. Деревом…

Женщина грустно смотрела на стоявший вдоль поля лес.

— Давно? — спросил Мутгарай.

Желая лучше расслышать, он даже замедлил ход комбайна, но женщина молчала, отвернувшись.

— И дети остались? — осторожно, участливо спросил Мутгарай.

— Не успел увидеть. Теперь уже дочурке скоро три годика…

Разговор прекратился, они подъехали к парню. Тот даже не шелохнулся.

— Чего лежишь, негодник! — стала тормошить парня повариха. — Пока тебя искала, суп совсем остыл!

Мутгарай посмотрел на часы и заспешил.

— В общем так, — сказал он протирающему глаза парню. — Мотор у комбайна хороший. Надо бы посмотреть мотовило, смазать цепи. Да, и не забудь чуть опустить и отрегулировать хедер — он у тебя бьет колосья. Пока!

Мутгарай пошел к лесу, но парень вскочил, догнал, схватил его за рукав. Подбежала и женщина, которая до этого расстилала на земле скатерть.

— Это что такое — уходить, бросив еду!

— Надо заступать на вахту.

— Не говорите пустое! — схватилась и повариха за другой рукав Мутгарая. — У нас стол не покидают. Такого обычая нет! Это что за такое?!