Твари творчества - [22]
Глава 14. «Два пути»
Сев в машину, Мандарина прокрутила запись в своей видеокамере и, вглядевшись в лицо Объектова, неожиданно заключила: «А ты знаешь, он похож на моего покойного возлюбленного… И внешне. И кабинет такой же, в котором я с ним познакомилась. Как считаешь, мне его соблазнить? Так, для настроения?»
Это была еще одна особенность Мандарины — она всех хотела соблазнить. «Зачем? — буркнула я без всякого энтузиазма, — видео есть и достаточно».
«Ты предлагаешь мне эти плебейские радости — виртуальные удовольствия? — негодовала Мандарина, заводя машину. — Нет, дорогая, я никогда не хотела быть ни зрителем, ни, прости, я не хочу тебя обидеть, — звездой!»
«Да я тоже не хочу, но может, уже поздно… Все мы или зрители, или звезды, не знаю, есть ли выход?» — отвечала я обреченно.
Мандарина погрузилась в лукавую задумчивость. Потом сказала впроброс:
«Выход есть! Даже два. Первый — можно просверлить дырочку в голове!»
Я взглянула на нее, решив, что ослышалась. Она только этого и ждала — подцепить меня на крючок И продолжила интриговать. «Трепанация черепа! — произнесла она весело. — Очень дорогостоящая операция. Мало кто решается, но любители экстрима уже испробовали».
«Какие дырочки? Шутишь?» — отозвалась я скептически. У меня совсем не было настроения для очередного розыгрыша. Но смотреть молча на дорогу — тоже не представляло никакого интереса. Тем более, что мы попали в пробку.
«Совершенно серьезно!» — усмехнулась она.
Я на секунду подумала, что Мандарина себе такую дырочку уже сделала. Но решила послушать, что она скажет дальше.
«Это удовольствие для избранных, — продолжала она, азартно прищуриваясь, — высверливают дырочку в голове, и после операции депрессии как не бывало! Наоборот, жажда жить, ясность ума, все чувства обострены. Жизнь на пике понимания всего происходящего! Не редкое мгновенье, которого ждешь и ждешь годами, а длительное озарение! По документам, заметь, ты инвалид. А, как известно, на инвалидов у нас всем наплевать. Какое счастье, оставят наконец в покое! — она злорадно расхохоталась, барабаня по рулю пальцами. И, смеясь, продолжила: «Звездой экрана стать просто невозможно. Дырка в голове, со вставленной туда шайбочкой из особого сплава засвечивает любой носитель и пленку. Завербовать в зрителя тоже не удастся. Ты сам себе в голове такие шоу устраиваешь — посильнее театра и кино вместе взятых».
Я посмотрела на веселящуюся Мандарину и подумала, что она могла и привирать, — так просто, от избытка фантазии. Дырка в голове меня точно не привлекала, несмотря на явные преимущества.
«Так где можно сделать такую операцию?» — спросила я.
«У нас пока только в некоторых полузакрытых местах. И то экспериментально, никаких гарантий, — отвечала она. — Но, как всегда у нас — вместо дырочки могут голову насквозь просверлить, так что не проснешься. Рискованно пока».
«А какой, еще выход?» — спросила я со вздохом.
«Второй способ изложен в романе… «Свинья! — крикнула она обогнавшему нас водителю и показала ему кулак. — Извини, я не тебе».
«Так что за роман?» — напомнила я.
«Ну, может, это и не совсем роман. Так, манускрипт… Короче, там выведена теория альтернативного пути, или интровертного пути познания гармонии и счастья. Адепт этого учения объявляет войну всякой публичности. Отказывается от тиражирования своего имени и личности посредством телевизора и прессы Это основной тезис — любой ценой нужно избегать прославления как своего имени, так и чьего-либо имени вообще. То есть, ты сам не должен становиться кому-то кумиром, — вплоть до нанесения себе увечий, — и не создаешь себе кумиров. Можно даже косить под убогого — кому как удобнее. И все это ради созерцания своего внутреннего мира. Это и есть задача — развивать свою личность и заниматься самопознанием. Дело в том, что адепт вообще не верит в существование внешнего мира как чего-то самостоятельного. Считает, что внешнее — это проекция внутреннего.
Но так как этот путь требует погружения в себя, то и знание здесь передается не столько словами, сколько практикой. Ты слышала такого автора…»
«Богородского?» — сорвалось у меня с языка.
Мандарина кивнула-. «Да, Богородского!»
«Я слышала о нем лет пятнадцать назад, но никогда не встречала. Он был актером и сценаристом. — Где он теперь?» — спросила я.
Мандарина снова принялась за свою игру и не стала отвечать прямо.
«В доме, куда когда-нибудь переселюсь и я. Дом, где живет память и остановлено телевизионное время. Там в саду растет белая сирень, настоящая белая сирень! И бродят кошки, а также призраки любимых людей», — проговорила она нараспев.
«Это что, дача?» — спросила я после некоторого раздумья.
Мандарина рассмеялась: «Можно сказать, и дача, но не только моя».
«А где это?» — поинтересовалась я.
«Вот здесь! — Мандарина ткнула пальцем себе в висок. — За окружной дорогой!» Шутка была удачной, хотя возможно, она не совсем шутила.
Но я не успела вникнуть в игру ее слов и уточнила: «И среди них бродит Богородский?»
«Да, и он тоже там», — с задумчивым видом отвечала Мандарина.
«Пишет?»
«Да нет, бросил. Но он уже все написал. После таких романов, как «Рвань», можно ничего не писать», — Мандарина зевнула, прикрыв рот рукой.
Книгу Елены Кореневой отличает от других актерских мемуаров особая эмоциональность, но вместе с тем — способность автора к тонкому анализу своих самых интимных переживаний. Если вы ищете подробности из личной жизни знаменитостей, вы найдете их здесь в избытке. Название книги «Идиотка» следует понимать не только как знак солидарности с героем Достоевского, но и как выстраданное жизненное кредо Елены Кореневой.
Я знаю, что не должна писать эту книгу. Сказано ведь: «Можешь не писать — не пиши!» Нет, мне как раз писать очень понравилось… «Ну закажите мне еще, — что-то такое вякало со дна затылка. — Позвоните и предложите написать еще одну книгу». И позвонили, и предложили. «Они что, идиоты? — восклицает мои спутник — Какое продолжение?..» С тех пор, как я назвала свою автобиографию «Идиотка», я стала трепетно относиться к этому слову. Слово «идиот» и все его производные исполнены для меня теперь многих смыслов. Ну вот, началось…
Если в двух словах, то «желание исчезнуть» — это то, как я понимаю войну.
С Вивиан Картер хватит! Ее достало, что все в школе их маленького городка считают, что мальчишкам из футбольной команды позволено все. Она больше не хочет мириться с сексистскими шутками и домогательствами в коридорах. Но больше всего ей надоело подчиняться глупым и бессмысленным правилам. Вдохновившись бунтарской юностью своей мамы, Вивиан создает феминистские брошюры и анонимно распространяет их среди учеников школы. То, что задумывалось просто как способ выпустить пар, неожиданно находит отклик у многих девчонок в школе.
Эта книга о жизни, о том, с чем мы сталкиваемся каждый день. Лаконичные рассказы о радостях и печалях, встречах и расставаниях, любви и ненависти, дружбе и предательстве, вере и неверии, безрассудстве и расчетливости, жизни и смерти. Каждый рассказ заставит читателя задуматься и сделать вывод. Рассказы не имеют ограничения по возрасту.
«Шиза. История одной клички» — дебют в качестве прозаика поэта Юлии Нифонтовой. Героиня повести — студентка художественного училища Янка обнаруживает в себе грозный мистический дар. Это знание, отягощённое неразделённой любовью, выбрасывает её за грань реальности. Янка переживает разнообразные жизненные перипетии и оказывается перед проблемой нравственного выбора.
Удивительная завораживающая и драматическая история одной семьи: бабушки, матери, отца, взрослой дочери, старшего сына и маленького мальчика. Все эти люди живут в подвале, лица взрослых изуродованы огнем при пожаре. А дочь и вовсе носит маску, чтобы скрыть черты, способные вызывать ужас даже у родных. Запертая в подвале семья вроде бы по-своему счастлива, но жизнь их отравляет тайна, которую взрослые хранят уже много лет. Постепенно у мальчика пробуждается желание выбраться из подвала, увидеть жизнь снаружи, тот огромный мир, где живут светлячки, о которых он знает из книг.
Рассказ. Случай из моей жизни. Всё происходило в городе Казани, тогда ТАССР, в середине 80-х. Сейчас Республика Татарстан. Некоторые имена и клички изменены. Место действия и год, тоже. Остальное написанное, к моему глубокому сожалению, истинная правда.