Твари творчества - [20]

«Что-то надо делать… Надо понять, что происходит. Работы нет. То, что предлагается, — на это нельзя соглашаться. Это просто невозможно играть, это измена себе, это инвалидность. Да ни я, ни Винни, просто не приспособлены к лживым улыбкам и общению с одушевленными предметами, которые зарабатывают на нас деньги. Мы пробовали, все заканчивалось скандалом и бегством. Мы заболевали. Винни что-то писал, потом пил. А я звонила и извинялась, придумывая оправдания. Разве можно объяснить антрепренеру, что у меня аллергия на вранье и воровство? Они даже не понимают, что такое вранье, для них — это среда обитания. Но может, дело не в них, а в том, что происходит смена эпохи Рыб на эпоху Водолея? Все манускрипты предупреждали: идет подготовка к появлению новой человеческой расы. Очевидно, старую расу при этом должно так трясти, как трясет сейчас нас? А люди-предметы, люди-зрители и люди-звезды, неужели они и есть нарождающаяся новая раса? Скорее это издержки переходного периода, мутация, которой подвержены слабые. Они не выдержали искушения иллюзией, порожденной кинематографом, телевидением, кибер-реальностью. Человеку дали зеркало в виде экрана, но не для того, чтоб он строил гримасы и врал, а чтобы разглядел свою сущность. А он остановился на разглядывании своего физического двойника в отражении. Полюбил его. Завел с ним роман. И даже не догадывается о том, что экран фиксирует энергию души и духа. И сохраняет память о том уродстве, которое ему показали. Зеркало, подаренное обезьяне! Да обезьяна намного лучше — проще, непосредственней. А вот люди совсем не непосредственные. Они передоверили роль Всевышнего режиссерам и продюсерам. Неужели они не чувствуют опасности своего положения? Надо что-то делать. Надо попытаться.

Самое время пойти к депутату с какой-нибудь соседкой. И рассказать, что случилось в нашем переходе. Вступиться за оставшиеся деревья, за птиц, за собак и еще живых людей. Вопрос в том, — с какой из соседок? Кто свободен в рабочее время?»

Мысленно прикинув все возможные варианты, я остановилась на Мандарине. Представила, как она разгуливает по квартире в длинном пеньюаре и беседует с десятью своими кошками. Ей — то я и позвоню. Мандарина обожает скандалить — это доставляет ей удовольствие. И еще она защитница прав животных.

Зовут ее, конечно, Марина, а я ее прозвала Мандариной — за страсть к мандаринам. Хотя точно так же ее можно было назвать Кошкина мать.

Дома у нее, как в зверинце — кошки на диване, на шкафах, на подоконнике. Ей комфортнее с ними, чем с людьми. Приходишь к ней, она спрашивает: «Мандарин хочешь?». Если нет под рукой мандаринов, она тут же закуривает. Может, она так пытается бросить курить? Она вообще предпочитает есть все оранжевое: морковь, полузрелые помидоры, хурму, сливы, апельсины, но в основном мандарины. Во всех вазах в комнате тоже стоят оранжевые цветы — лилии, базарии или тилеции. Одним словом, Мандарина — редкий экземпляр. Может, даже редчайший.

В три пополудни я уже поджидала свою соседку во дворе возле ее машины, чтобы отправиться к депутату. Я хоть и умею водить, но своей машины не завожу из-за постоянного проваливания в экстрасенсорные состояния.

Мандарина появилась в огромной черной шляпе с пером, в изящном приталенном костюме и на каблуках. В таком наряде впору было отправиться в приличное общество на пятичасовой чай, а не к депутату округа по фамилии Объектов. «Пусть боятся!» — ответила Мандарина на мой вопросительно-восхищенный взгляд. У Мандарины прослеживалась способность к телепатии, как у всех людей, имеющих нестандартный IQ. Ее наверняка еще и хлопнули в детстве раза два по голове — какие-нибудь двоечники за чрезмерную начитанность. Но Мандарина была реальной, она обладала целым рядом человеческих слабостей, доведенных до крайности. Самой большой из них была любовь к четвероногим и кошкам в частности.

«Хочешь мандарин?» — спросила она меня при встрече. «Нет, спасибо». «Ну как хочешь», — и она принялась очищать оранжевый фрукт своими проворными пальцами, одновременно заводя машину. «Гаденыши, — прошипела она, прожевывая первую отправленную в рот дольку, зачем люди рожают этих гаденышей? Зашла к соседке, так у нее на горшке близнецы сидят — оба прыщавые, не знаю, чем их кормят. Пищат, словно их режут, и такие противные! Мне совершенно очевидно превосходство животных над человеком. Господь в первые дни творения порепетировал на человеке, а потом учел все ошибки и создал кошку: Это самое совершенное создание Божье — абсолютная гармония механики и эстетики. Как они вытягивают и втягивают коготки. А усы — ты видела у человека такие усики? Нет! А тут их целых две пары! Как изящны!» Я взглянула на Мандарину. Ее лицо с высокими скулами, удлиненный разрез глаз и тягучая манера выговаривать слова, наводили на мысль о незавершенной реинкарнации: то ли кошки в женщину, то ли женщины в кошку. Мандарина — хорошее кошачье имя. Сокращенно — Маня. Жила такая Маня у богатых хозяев и не любила их маленьких детишек, сидящих на горшках. Вполне убедительно… Но Мандарина продолжала свой рассказ-мяуканье: «Моя Мотя пристрастилась залезать на вытяжку на кухне и оттуда писать! Это же неудобно, но она писает именно оттуда. Я убеждена, что она делает это из любознательности: ей интересно наблюдать, как ее струя падает сверху на плиту! То же и Рэй — ангорец, он прокусывает пакет молока, не для того, чтобы пить, а чтобы полюбоваться, как молоко хлещет на пол! Какие утонченные существа! Аристократы! А дети в большинстве своем — поросята. Зачем рожать гаденышей? Лучше бы спасали уличных кошек и собак — в этом больше гуманизма».