Твари, подобные Богу - [7]

Очевидно, он заранее почувствовал неладное, вот мозг и выдал предупреждение — в необычной, но действенной форме: ситуация требовала экстренных мер.

Закоренелый материалист Протопопов с юности верил в свой экстрасенсорный дар, пусть и не имея сколько-нибудь внятных подтверждений его существования. Однако кое-какие опыты воздействий (в основном, на девушек и под влиянием алкоголя, и все-таки) они с другом, будущим психиатром, в студенческие годы проводили мнократно, и результаты получались любопытные — не отмахнешься. Протопопов очень любил рассказывать об этом Тате. До истории с Иваном она в «чудеса» не верила, но, в отличие от многих, реагировала исключительно правильно: ничего не высмеивала, ни над чем не издевалась и спокойно выслушивала самые невероятные вещи. Говорила:

— С каждым в жизни хотя бы раз случается необъяснимое. Ну и что? На всякую мистику обязательно найдется научное обоснование.

Да, но только раньше — когда, лет восемь назад? — мистика нашла их самих. Протопопов вез Тату домой из кафе и, чтобы закончить интересный разговор, остановился у ворот парка, открыл окна автомобиля — и неожиданно для себя, опьяненный весенними ароматами, накрыл ладонью руку оживленной, магнетически привлекательной в тот момент Таты. Ничего больше. Однако его жест словно замкнул контакт: внешний мир не то чтобы исчез, но таинственным образом отступил, отодвинулся далеко-далеко. Машину будто накрыло звуконепроницаемым колпаком. В ушах зазвенело, от соприкасающихся рук — разнять их не получалось — по телу побежала странная, гудящая вибрация, в которой не было ничего эротического, приятного и вообще человеческого. Протопопов и Тата до смерти перепугались: казалось, сомкнутые руки образовали черную дыру, грозившую им полным уничтожением. Они сидели неподвижно, воззрившись перед собой и, как выяснилось позже, дружно боялись одного — зависшей над ними летающей тарелки. Оба готовились к худшему и, хотя их, разумеется, не похитили, загадочное событие получило название «нападение инопланетян» и стало в некотором роде судьбоносным. После него Тата внутренне примирилась со сверхъестественным (есть и ладно), а Протопопов окончательно уверовал в космическую природу их связи и много дней рассуждал о том, что «по отдельности мы — простые химические вещества, а соединишь — бомба». Вон какие силы пробуждаем.

В действительности, когда их «отпустили», они чувствовали себя, по выражению Таты, «пустой скорлупой от яйца», и расстались со смутной неприязнью друг к другу — как два протрезвевших участника общего пьяного безобразия. Каждый знал, что из-за другого не сможет забыть пережитое, а обоим только этого и хотелось — выкинуть из головы тот паралитический ступор, безвольное подчинение неизвестной потусторонней силе! Согласна на лоботомию, вздыхала Тата. Однако со временем неприятные ощущения отошли на второй план, и приключение обрело иной смысл.

— Мы — избранные, нам приоткрыли завесу вселенского замысла, — с пафосом объявил Протопопов.

Он решил, что его особенные права на Тату подтверждены. Все объяснилось: и редкое, почти телепатическое взаимопонимание, и физическая необходимость общения, не втискивающегося в стандартные рамки — не коллеги, не родственники, не любовники, но и не друзья, — и многое, многое другое. Откуда это? А очень просто! Где-то в высоких сферах мы — единое целое. Ячейка, организм, конгломерат. Пресловутые половинки.

Материалист, решив уверовать, быстро находит чудо в подтверждение своей веры.

Но Тата, выслушав его разглагольствования, только фыркнула.

— Четвертинки, да и то неполные, — сказала она. — И вообще, давай навсегда закроем эту тему. Образованные люди, а обсуждаем какой-то бред.

Протопопов застонал — так вдруг затосковал по Тате, по былым временам. Проклятье, проклятье, издевательство! Да прекратится это когда-нибудь? Ведь он же сделал свой выбор… Но сделал ли? Или всего лишь подчинился обстоятельствам? Если б не болезнь, разве не попытался бы он вернуть Тату? И если бы удалось, как повернулась бы жизнь? Кто знает. Ясно одно: Тата по-прежнему — часть его существования, а точнее, его самого; их астральный союз неразрывен, вечен. Обязательно надо рассказать ей о сегодняшнем происшествии…

Черт, опять! Совсем как в начале знакомства, когда он еще надеялся слезть с иглы запретных отношений — острая, физиологическая потребность встретиться или хотя бы поговорить с Татой всегда вспыхивала внезапно и с такой силой, что сопротивляться ей было совершенно бессмысленно.

А что, если?… Прямо сейчас? Протопопов, захлебываясь адреналином, полез в карман за телефоном, но, коснувшись его, понял, что не позвонил жене. То есть, с дачи «отметился», но о том, что возвращается, не предупредил. Собирался, выезжая на березовую просеку — и забыл. По вполне понятным причинам.

Ничего, она только обрадуется. Воспоминание о жене отрезвило. Нельзя начинать все снова-здорово, нельзя ее больше мучить, строго сказал себе Протопопов. Вот только кого «ее»? Он уже не знал и затряс головой, отгоняя демонов, но те налезали со всех сторон, теснились, дышали в лицо, ухмылялись по-свойски, хлопали по плечу, совали от щедрот открытую бутылку, наполненный шприц, порошочек в бумажке, какие-то таблетки, клей… Ну же, братан! Бери!