Турково-Саратовские рассказы - [8]
По дороге, в весьма нелестных выражениях, я помянул, и ее сестру, которая, не успев за семафором лапти оставить, умирает без городского уюта, и горячую воду, и материнский идиотизм из-за которого дом, на ночь глядя, напоминает баню, когда там моется рота солдат. Перескочив на эту тему, я начал вслух вспоминать свои золотые денечки проведенные в военных лагерях.
Интересно, но тот месяц, который мы считали попросту выброшенным из жизни, оказался самым памятным за все пять лет, проведенные в институте. Я рассказывал Иринке, как мы мылись в старой каширской бане, как я стоял ночью в карауле, как я слынял от марш-броска, получив наряд вне очереди на кухню, за какой-то, специально совершенный, идиотский проступок…
Я рассказывал и рассказывал, но мои мысли почему-то постоянно вертелись вокруг кухни нашей войсковой части, на которой я провел немало времени. Мне это не понравилось и я попробовал сменить тему, но кухня, назойливой мухой, жужжала в моем сознании. О каких бы случаях своей лагерной жизни я не вспоминал, на так или иначе упоминал о кухне. Я даже пошутил, что вроде бы и не голоден, а о чем не начну говорить, так все о кухне, да о кухне. Как самый голодный.
Мы посмеялись над тем, что вшивый все о бане…
И я начал рассказывать о смотре строя и песни, но там опять фигурировала кухня, на которую я слынял, чтобы не петь и не шагать. Я вспомнил, как сидел и чистил картошку, в то время, когда мои однокурсники, на жаре в тридцать два градуса в полном обмундировании демонстрировали слаженность хода и красоту движений. Я упомянул, что в тот день мне поставили котел в дальний угол, потому что на кухне драили пол в страхе, что прибывшее на смотр строя начальство, может заглянуть и туда. А я сидел и чистил картошку у самого окна, из которого доносились бравурные звуки военных маршей, проливающие бальзам на мою душу. «Как здорово» — думал я — сижу здесь в тени и прохладе, а они там, в жаре… шагистикой разминаются… Какой я однако же умный и пронырливый!». И я решил сказать ребятам, по завершению наряда, что «надо мной не капало», поскольку я сидел под ресивером, в котором запасалась вода для кухни…
… О, мой Бог! Теперь я понял почему все мои мысли крутились вокруг кухни и почему бак, висящий в ванной турковского дома мне чем-то был знаком. Конечно! Точно такой же, крашеный зеленой военной краской, бак висел, под потолком, в армейской столовой. Но не это поразило меня — я вспомнил для чего нужны были те толстенные болты, торчавшие из него! К ним подводилось электричество для нагрева воды!!!
Решение было совсем близко!
Наутро я нашел в сарае какой-то старый-драный, в тряпочной изоляции, провод с уже надетой вилкой. Решив, что для проверки он сойдет, я взял ножик и шкурки, а затем битых три часа отскребал краску с болтов. Не обладая, в молодые годы, большим терпением, я решил проверить свою догадку, очистив болты всего лишь частично. Для чего на скорую руку намотав провода на болты и, сказавши: «авось пронесет», сунул вилку в розетку, не успев даже зажмурить глаза.
Но этого и не потребовалось. Ничего не произошло. Кроме того, что в баке что-то как бы негромко щелкнуло, после чего, понемногу, весь дом наполнился неким «потусторонним» гулом, который исходил отовсюду и был вроде бы и не гул, а какое-то состояние напряженности, которое бывает у человека, когда он смотрит на людей или лошадь, тащащих очень тяжелый груз.
«Не сгорели и ладно» — сказал я, слыша, что радиола в соседней комнате продолжает играть. Волнение, охватившее меня, в тот момент, когда я вставлял вилку в розетку, заставило меня выйти на свежий воздух — в доме мне показалось душно…
А когда я вернулся в ванную минут через десять, то уже по самой обстановке я понял — нагреватель работает — в ванной стало теплее. Прикоснувшись рукой к стенке бака я ощутил тепло — радость охватила мое сердце. Рванувшись со всех ног, я вылетел на улицу, чтобы сообщить Ирине «благую весть». Мы стали обсуждать — где и у кого можно найти подходящий провод, как его проложить, чтобы он не мешался и не был опасен и проч., и проч…
Обо всем этом мы рассуждали около дома, разгорячившись от охватившей нас радости. А когда поднявшийся ветерок, да и прошедшее время, немного остудило нас и мы вернулись в ванную, то первым делом увидели там… купающуюся Светку!
Как кошка с собакой
середине 1980-х годов судьба неожиданно свела меня с очень удивительным человеком, фотографом по профессии, но, по своей сущности, гениальным художником — Борисом Исаевичем Томбаком (1945–2013). Встретились мы неожиданно — на кладбище Донского монастыря, куда он пришел в поисках материалов для съемок, а я — поглазеть на сваленные в кучу надгробия, фрагменты Храма Христа Спасителя и прочие архитектурно-скульптурные обломки. Встретились и, ни с того, ни с сего, разговорились. В молодости я старался, по возможности, беседовать с теми, кто старше меня, особенно значительно и, главное, — теми, кто сумел состояться в жизни. Хотелось перенять их опыт, поднабраться знаний, понять — как жить. С ровесниками мне было скучно. Исключая женщин, конечно.
В своих афоризмах автор попытался выразить свою точку зрения на окружающую действительность, немного пошутить, навести туман софистики, а иной раз и просто, откровенно, эпатировать читателя. Можно по разному относиться к этим фразам, но задуматься над ними необходимо. Ибо мыслить — значит существовать. Правда никогда не возникает сама, а рождается в спорах и раздумьях.
В эту книгу, я включил воспоминания о моих командировках в Минск 1983-1985 годов. Забавные и грустные истории, реальная жизнь, реальных людей в, канувшем в Лету, СССР. Большинство тех, о ком я написал, уже, к сожалению, нет в живых, в том числе и одного из главных персонажей рассказов - моего друга и наставника Павлова Сергея Ивановича.
В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.
В книге рассказывается об оренбургском периоде жизни первого космонавта Земли, Героя Советского Союза Ю. А. Гагарина, о его курсантских годах, о дружеских связях с оренбуржцами и встречах в городе, «давшем ему крылья». Книга представляет интерес для широкого круга читателей.
Со времен Макиавелли образ политика в сознании общества ассоциируется с лицемерием, жестокостью и беспринципностью в борьбе за власть и ее сохранение. Пример Вацлава Гавела доказывает, что авторитетным политиком способен быть человек иного типа – интеллектуал, проповедующий нравственное сопротивление злу и «жизнь в правде». Писатель и драматург, Гавел стал лидером бескровной революции, последним президентом Чехословакии и первым независимой Чехии. Следуя формуле своего героя «Нет жизни вне истории и истории вне жизни», Иван Беляев написал биографию Гавела, каждое событие в жизни которого вплетено в культурный и политический контекст всего XX столетия.
Народный артист СССР Герой Социалистического Труда Борис Петрович Чирков рассказывает о детстве в провинциальном Нолинске, о годах учебы в Ленинградском институте сценических искусств, о своем актерском становлении и совершенствовании, о многочисленных и разнообразных ролях, сыгранных на театральной сцене и в кино. Интересные главы посвящены истории создания таких фильмов, как трилогия о Максиме и «Учитель». За рассказами об актерской и общественной деятельности автора, за его размышлениями о жизни, об искусстве проступают характерные черты времени — от дореволюционных лет до наших дней. Первое издание было тепло встречено читателями и прессой.
Дневник участника англо-бурской войны, показывающий ее изнанку – трудности, лишения, страдания народа.
Саладин (1138–1193) — едва ли не самый известный и почитаемый персонаж мусульманского мира, фигура культовая и легендарная. Он появился на исторической сцене в критический момент для Ближнего Востока, когда за владычество боролись мусульмане и пришлые христиане — крестоносцы из Западной Европы. Мелкий курдский военачальник, Саладин стал правителем Египта, Дамаска, Мосула, Алеппо, объединив под своей властью раздробленный до того времени исламский Ближний Восток. Он начал войну против крестоносцев, отбил у них священный город Иерусалим и с доблестью сражался с отважнейшим рыцарем Запада — английским королем Ричардом Львиное Сердце.
Автору этих воспоминаний пришлось многое пережить — ее отца, заместителя наркома пищевой промышленности, расстреляли в 1938-м, мать сослали, братья погибли на фронте… В 1978 году она встретилась с писателем Анатолием Рыбаковым. В книге рассказывается о том, как они вместе работали над его романами, как в течение 21 года издательства не решались опубликовать его «Детей Арбата», как приняли потом эту книгу во всем мире.