Туристы икс - [29]

Наташа поняла, что ее слова достигли цели. Алексей резко убрал руку, словно ему не конфеты положили, а раскаленные угли насыпали.

— Ладно, побежала я дальше. Ален, заходи в гости. Посидим. Поговорим, — попрощалась Наташа с Аленкой, более не посмотрев на Алексея, который не знал, что делать с конфетами, которые жгли ладонь.

— Хорошо, Наташ. Забегу. Хотя бегать уже не могу. Спасибо за конфеты, а то Лешка ниче не сказал. Странный он у меня какой-то сегодня. Может на сенокосе в тракторе перегрелся. На такой жаре весь день поработай и не то будет, — заступилась за мужа Аленка. — Никаких условий не создают мужикам…

Наташа пошла дальше. До бабы Олиного дома было еще неблизко. Жили они на разных концах села. Но не пройдя и двух десятков метров, Наташа услышала, что ее кто-то догоняет. К ней подбежал Алексей.

— Наташ, ты того, — не уверенно произнес Алексей, — не держи зла. Я это, того, перепил тогда. Аленку увезли в больницу, боялись, что преждевременные роды начнутся. Ну, я в общем перепсиховал, и того — нажрался первача. Ну и того — потянуло на разные приключения, да еще дружков встретил. Ну, в общем, прости меня. И спасибо, что Аленке ничего не сказала. Я ее ведь это, того… люблю ее, — впервые в жизни публично Алексей признался в любви к Аленке, он даже ей никогда не говорил таких слов.

— Проехали! — весело произнесла Наташа, что означало, что простила Алексея. — Беги к Аленке, а то приревнует, не дай бог, ко мне.

«Трезвый и на человека похож, а пьяный на дикобраза какого, — подумала Наташа об Алексее, который со всех ног бежал к жене с малышом под сердцем. — Правильно ба говорит, что все наши беды от нее, от водки да пьянки».

Наташа прибавила ходу и минут через пятнадцать подошла к новому, рубленному из толстых сосновых бревен, дому бабы Оли.

«Почему ба называет его пятистенком, ведь стены всего четыре, а не пять? Ничегошеньки не понимаю, — отчего-то вдруг именно об этом подумала Наташа. — А дом красивый, и большущий какой! Лучше, наверное, только у председателя колхоза. Ну, это и козе понятно. А баба Оля, кажется, никогда и нигде не работала, а денег имеет не меньше, чем у преда. А вот интересно, чем она занимается, можно ли назвать работой? Не знаю даже. С утра до вечера к ней едут и едут, кто с чем, кто с болезнью, кто с проблемой какой. Если бы не помогала, то не ехали бы», — весьма практично рассудила Наташа.

Возле высокого забора, окрашенного в синий цвет, стоял новенький автомобиль марки «Жигули» красного цвета, пахнущий заводской краской, словно съехал только что с конвейера.

«0707 КЕА, — прочитала Наташа. — Аж с Кемерово прикатили к бабе Оле. Ничего себе! Не ближний свет. Видать приспичило. А номера счастливые, желание надо загадывать. Так, чего я больше всего хочу? Много чего хочу, но это все не то. Пусть ба не болеет, и лет до ста проживет. Вот мое желание».

Дверь на веранде дома открылась, на крыльцо вышел невысокий, уже не молодой, но поджарый мужчина почти с лысой головой, гордым орлиным носом и седой щетиной на лице. На улице стояла теплая, можно сказать жаркая погода, но мужчина был одет не по погоде — в супермодный кожаный пиджак, а под ним еще и в водолазку. Наташе было жарко в легком ситцевом безрукавном сарафанчике. В руке мужчина держал трехлитровую банку с водой.

«Неужто он замерз? Хозяин машины, наверное, — подумала Наташа, с интересом рассматривая представителя южно-кавказских республик Советского Союза. — На больного не похож, а банку с заговоренной водой держит. Зачем пожаловал к бабе Оле, от каких проблем избавиться хочет?»

С некоторой временной задержкой за мужчиной вышла молодая, яркая, красивая брюнетка. Она почти на голову была выше и лет на тридцать младше своего спутника, что, кажется, никак не смущало мужчину. Мужчина весьма галантно падал руку женщине и помог той спуститься с крыльца.

«А она ведь беременная. Живот не такой большой, как у Алены. Но есть. Везет мне сегодня на беременных, к чему бы это?» — задумалась Наташа.

— Все будет хорошо! Пей водичку. Деньков через десять забудешь навсегда про все свои болячки. И ребеночка выносишь. И еще одного родишь, коль захочешь, — вначале раздался громкий и звонкий голос, а затем в дверном проеме показалась и обладательница голоса — крепкая, круглолицая и розовощекая хозяйка большого дома, сродная бабушка Наташи, баба Оля. Увидев Наташу, она прокричала:

— Племянница, что за калиткой стоишь, как не родная. А ну быстро проходи в дом!

Баба Оля всего лет на десять была младше Пелагеи Ивановны, но считала себя еще достаточно молодой женщиной и Наташу иначе, как племянницей, не называла. В прошлом году она в третий раз последние десять лет вышла замуж. Предыдущий супруг, не выдержав стройки, пасеки, трех коров, коня, трактора, ну и самой Ольги Вениаминовны, сбежал куда-то на Север, чтобы та не смогла его достать своими «приворотами» и «примочками». Большому дому необходим был постоянный уход и умелые мастеровые руки. Надо отдать должное бабе Оле — она всегда умела находить того, кто будет следить за домом и хозяйством, да и остальные супружеские обязанности выполнять в полном объеме.