Турецкий берег, край любви - [54]

– Она привезла из Стамбула наркотики. Арестовали прямо в аэропорту, теперь должны судить. Марина уверена, что подруга ни в чем не виновата – ее турецкий бойфренд подставил.

– А вы почему с ней не поехали? – строго спросила Света.

– А зачем? И вообще, чего ты ко мне пристала? С какой стати я тебе отчитываться должен?

– Маринин сотовый дайте.

Грохотов залез в карман летних брюк, достал аппарат.

– Записывай.

В номер, который еще совсем недавно Грохотов делил с Мариной, парочка прибыла под утро. Как ни пьян был Игорь – и от выпитого в баре, и от предвкушения секса с несомненно умелой партнершей, – все же оценил, что уезжая, Марина сложила свои вещи в чемодан, не оставив на виду никаких следов своего пребывания…

БЕШЕНЫЕ ДЕНЬГИ

– Ну сволочь! – зло процедила Тищенко, выслушав рассказ подруги о требованиях Лямурской. – Пользуется тем, что положение безвыходное. Давай считать, сколько у нас бабла на двоих. На карточке восемь штук с копейками. Наличными, если в пересчете на баксы, две. У тебя три… Всего тринадцать. Но ведь еще жрать чего-то надо, за гостиницу платить. Ты, кстати, где остановилась?

– В трехзвездочном отеле. Дыра дырой.

– Да это фиг с ним! Перебьемся. Давай вызванивай свою… как ее там? Пусть приезжает, будем торговаться.

– Я пыталась, но она уперлась. Тысяч на сорок еще, может, согласится, но никак не меньше.

– Скажем, что у нас только десять. Не согласится, пусть мотает. Позвоню в свою контору, в юротдел, попрошу ребят кого-нибудь в Москве поискать. Въезд безвизовый – не завтра – послезавтра адвокат будет здесь.

– Это поздно. Лямурская сказала, что по турецкому законодательству приговор должен быть вынесен в течение трех дней. Значит, завтра Таньке уже впаяют срок и отправят ее в тюрьму. Лямурская сказала, что в нашем случае добиться кассации практически невозможно.

– Лямурская сказала, Лямурская сказала… – раздраженно передразнила подругу Тищенко. – Лапшу она тебе на уши вешала! Не может быть такого маленького срока на предварительную проверку и следствие. Это только у африканских людоедов: поймали – поджарили на костре – сожрали, и вся недолга. Если с Лямурской не сложится, надо срочно звонить в Москву, пока там рабочий день не закончился.

Жеральдина Германовна сразу пошла в атаку:

– Что же вы, милочка, такая необязательная! Договорились, что встречаемся через три часа, а прошло почти четыре. Вы думаете, у меня нет других дел, как только ждать, когда вы соизволите набрать мой номер? Вы решили вопрос с деньгами?

– Частично.

– Что значит «частично»? Мы с вами, милочка, не на базаре! Сорок тысяч – мое последнее слово.

– Может, вы все же приедете и мы обсудим это не по телефону?

– Где вы сейчас находитесь? Большой торговый центр? Это рядом с тем местом, где мы расстались? Мы выезжаем. Будем через двадцать минут.

– Ты слышала? – убитым голосом произнесла Миронова. – Сорок, и ни долларом меньше.

– Погоди расстраиваться, – Настя выставила вперед ладонь. – Не таких обламывали… Это мой, что ли, телефон звонит? Кому это я понадобилась? Алло! Я слушаю…

Следующие несколько минут Тищенко молчала, ошалело таращась в пространство над головой Марины, которая, несколько раз спросив свистящим шепотом: «Кто это?», дергала подругу за рукав.

– Кто это был? Что-то новое про Таньку? – накинулась на Настю Миронова, когда та закрыла крышку телефона.

– Ты его не знаешь. Один мой друг. Он сейчас приедет.

– А кто он?

– Турок. Но нормальный.

– Вот уж от тебя-то я такого не ожидала, – потрясенно покачала головой Марина. – Танька – ладно, она дура легковерная. А ты-то, ты! «Он нормальный!» Да Дроновой тоже, наверное, казалось, что урод, который ее на нары отправил, просто замечательный.

– Слушай, прекрати! – сердито оборвала подругу Тищенко. – Кемаль – интеллигентный, образованный человек. Работает в серьезной фирме. И потом ничего такого между нами не было. Просто покатались вместе на яхте, пообщались. Он очень хорошо по-русски говорит. И будет совсем нелишне, если при наших переговорах с этой акулой-адвокатессой будет присутствовать мужчина.

…Номер ее телефона Кемаль взял у Хасана. От него же узнал о причине, по которой Настя раньше времени уехала из Мармариса. Вернувшись из Стамбула, Кемаль прямо из аэропорта помчался к ней, но уже не застал. Куда уехала туристка Тищенко, на ресепшн не знали – посоветовали обратиться к отельному гиду… Вот собственно и все, о чем Кемаль успел поведать ей во время короткого телефонного разговора.

Настя заметила Кемаля, когда тот уже подходил к их столику. Рука, державшая маленькую кофейную чашку, дрогнула, и густая коричневая жидкость выплеснулась на блюдце.

Кемаль склонил голову в легком поклоне, поздоровался, представился Марине и начал без предисловий:

– Подробности того, что случилось, можете не рассказывать. Сейчас мне собирают информацию об этом Мустафе. Но и того, что уже известно, достаточно, чтобы понять, что он за овощ.

– Фрукт, – поправила Тищенко.

Кемаль повернулся на ее голос, и Настя увидела, как расслабляются мышцы его лица. Разгладилась складка между бровей, дрогнули в улыбке губы.

– Надо говорить «фрукт», а не «овощ», – повторила Настя.