Турецкие военнопленные и гражданские пленные в России в 1914–1924 гг. - [86]

.

Таким образом, пока можно определенно говорить лишь о том, что в указанный период М. Субхи и ряд его соратников действительно находились в Крыму и, по крайней мере, пытались сформировать добровольческий интернациональный отряд, используя для этой цели две доступные им категории турецких подданных: собственно этнических турок и крымских татар.

3. Турецкая рота (по другим данным — «Особая турецкая рота») Отдельного персидского интернационального отряда (позднее — полка) I Армии Туркестанского фронта. Хотя в ходе Гражданской войны это подразделение практически никак не проявило себя и почти не упоминается в исторической литературе, оно, по нашим оценкам, явилось первым реальным турецким формированием в революционной России, причем таким, которое имеет наибольшие основания претендовать на звание «интернационального»[699].

Правовой основой создания роты стал Приказ Реввоенсовета Республики (РВСР) от 26 августа 1919 г. № 1363/268, которым предписывалось «добровольцев: персов, турок, а также других мусульман восточных национальностей, набирать при военных комиссариатах Петрограда, Москвы, Казани, Симбирска и Самары и затем направлять в распоряжение Революционного Военного Совета (РВС) Туркестанского фронта. Набор производит Центральное бюро коммунистических организаций народов Востока при ЦК РКП (б)». Далее приказ требовал из направленных комиссариатами добровольцев «формировать отдельные батальоны, которые в дальнейшем и в пределах фронта развертывать в крупные войсковые соединения»[700]. Хотя формулировки названного приказа звучат ясно и недвусмысленно, штаб Туркестанского фронта не сразу решился на формирование «отдельных батальонов» из вышеуказанных добровольцев. Лишь 3 апреля 1920 г., под давлением персидских (а возможно — и турецких) коммунистов, он… запросил РВСР о том… «насколько такие формирования допустимы». Ответная телеграмма РВСР, как мы полагаем, достойна того, чтобы быть опубликованной полностью: «Согласно заключению Военной комиссии при Федерации иностранных групп РКП (б) по формированию интернациональных частей Красной армии, формирование из персидских и турецких солдат более роты представляется нецелесообразным, т. к. политическая благонадежность указанных национальностей Военной комиссии совершенно неизвестна»[701].

Таким образом, помимо того, что РВСР попросту уклонился от прямого ответа; помимо того, что он не подтвердил и не опроверг собственный приказ от 26 августа 1919 г. № 1363/268 (который, к слову, никогда не отменялся и до июля 1920 г. не изменялся); помимо того, что он не счел нужным выяснять точку зрения Центрального бюро коммунистических организаций народов Востока, которому создание таких формирований прямо вменялось в обязанность, — этот орган почему-то заинтересовался мнением Военной комиссии при Федерации иностранных групп РКП (б) по формированию интернациональных частей Красной армии, — учреждения, на которое создание воинских частей из представителей зарубежных стран мусульманского Востока никогда не возлагалось и формированием которых оно никогда не занималось. (Впрочем, последнее и без того видно из приведенной телеграммы).

Тем не менее, в апреле 1920 г. Отдельный персидский отряд в составе около 300 чел. был все-таки сформирован[702]. Турецкая рота входила в него как минимум на протяжении пяти месяцев. О настроениях личного состава этого подразделения судить сложно. Так, 6 мая 1920 г. один из турецких коммунистов просил М. Субхи «принять меры» в отношении красноармейца Али Ахмеда, который накануне «вел провокации» среди личного состава, утверждая, что «как будто Вы, тов. Субхи, продали их советской власти за 5 млн руб. золотом». Лидер турецких коммунистов отреагировал на обвинение болезненно, что видно из его резолюции: «сделать расследование и беспощадно наказать провокатора»[703]. Небезынтересно также отметить, что провозглашение в Энзели в июне того же года Гилянской Республики вызвало тревогу у военнослужащих роты, не желающих сражаться за интересы Персии, пусть и революционной. В этой связи в сентябре 1920 г. политотдел Отряда даже направлял в орган-предшественник ЦК КПТ — Центральное бюро турецких коммунистических организаций (ЦБ ТКО) — письмо, в котором то ли жаловался, то ли выговаривал турецким коммунистам по поводу того, что «в последнее время замечаются побеги и дезертирства красноармейцев турков»[704].

4. 1-й стрелковый полк турецкой Красной армии (по другим данным — «1-й стрелковый турецкий полк», «Турецкий стрелковый красный полк»). Хотя речь идет о самой крупной (до 800 чел.) и наиболее боеспособной турецкой воинской части, сформированной в рассматриваемый период на территории, подконтрольной советской власти, даже во времена особенно активных исследований движения иностранных интернационалистов в СССР, т. е. в 60-е — 70-е гг. XX в., «красный турецкий полк» удостоился лишь фрагментарного упоминания в работах Ю. А. Багирова, А. Б. Кадишева, И. А. Таиряна и немногих других авторов[705]. Впрочем, в трудах зарубежных историков, в т. ч. и турецких, данному полку уделено еще меньше внимания