Турецкие военнопленные и гражданские пленные в России в 1914–1924 гг. - [78]
Неполнота источниковой базы затрудняет оценку общего числа турок, вернувшихся на родину в ходе третьего и четвертого этапов репатриации. Однако по сведениям Центропленбежа, к началу 1920 г. в России оставалось уже не более 2 тыс. бывших военнопленных и гражданских пленных Оттоманской империи[617]. Несколько иные данные представляли турецкие коммунисты, полагавшие, что к середине 1920 г. в одном только Майкопе находилось около 1 тыс. турок, а в Ростове-на-Дону и на Кубани — до 2,5–3 тыс. Утверждалось также, что «по всей Волге имеется около 15 тыс. турецких рабочих и крестьян», а в пределах Кубанской области, Черноморской губернии, в районах Ростова-на-Дону, Царицына, Саратова, Красноярска и в Туркестане «сосредоточено до 20 тыс. человек турецких аскеров, рабочих и крестьян»[618].
Мы, со своей стороны, считаем, что данные Центропленбежа хотя и занижены, но наиболее близки к истине, и к осени 1920 г. на территории бывшей Российской империи могло оставаться до 4 тыс. турок.
5. Пятый этап репатриации охватывает период примерно с ноября 1920 г., когда Центропленбеж начал передачу пленных представителям ВНСТ, по март 1921 г., когда между РСФСР и правительством ВНСТ был заключен Договор о дружбе (16 марта), а затем и Конвенция о возвращении на родину военнопленных (28 марта).
Особенности данного этапа мы видим в следующем.
а) В России были ликвидированы основные фронты Гражданской войны и установлен советский контроль над большей частью бывшей Российской империи, что облегчало процесс возвращения пленных на родину.
б) Юридические основания репатриации определялись не международным договором, а вырабатывались в ходе обмена нотами между НКИД и представительством ВНСТ в РСФСР.
в) Пленные подлежали передаче представителям ВНСТ, т. е. правительства в Анкаре, но не султанского правительства в Стамбуле.
г) Репатриация проводилась без предварительной перерегистрации пленных, т. е. при отсутствии достоверных данных об их количестве, и, по сути, затронула далеко не все российские регионы.
д) С турецкой стороны репатриацию обеспечивали работники дипломатических представительств ВНСТ в РСФСР и Азербайджане. С российской — Центрэвак, действующий на этот раз не просто во взаимодействии с НКИД, а под его неусыпным контролем. К примеру, 25 января 1921 г. Нарком иностранных дел Г. В. Чичерин писал главе Центрэвака: «турецкое посольство энергично настаивает на немедленном принятии мер для того, чтобы турецкие пленные, едущие домой, не задерживались в Туапсе. Убедительно прошу Вас сообщить, приняты ли меры и сделано ли распоряжение о том, чтобы турецким военнопленным в Новороссийске и Туапсе давали возможность садиться на имеющиеся там турецкие суда для возвращения в Малую Азию»[619].
е) После некоторого перерыва, политика турецкой стороны в отношении репатриации своих граждан действительно приобрела характер «энергичной настойчивости», на которую справедливо сослался Г. В. Чичерин, и которая, по завершению всех без исключения русско-турецких войн конца XVII–XIX вв., выступала неотъемлемой чертой турецкой дипломатии. Так, в декабре 1920 г. в ответ на незначительную задержку в Армавире группы репатриантов, представитель правительства ВНСТ в Азербайджане в достаточно категорических выражениях потребовал от Кавказского бюро ЦК РКП (б) немедленной отправки этих людей по назначению и принятия мер, «исключающих их задержку в дальнейшем»[620].
Всего на пятом этапе через Туапсе и Баку на родину было возвращено примерно 800–1 000 человек из числа расквартированных в Западной Сибири, а также в Екатеринбургской, Оренбургской (Оренбургско-Тургайской), Самарской, Саратовской, Царицынской и некоторых других губерниях[621].
6. Начало шестого этапа мы связываем с заключением 28 марта 1921 г. в Москве русско-турецкой Конвенции о возвращении на родину военнопленных (см. Приложение 3), принятой в развитие ст. 13 Договора о дружбе между РСФСР и правительством ВНСТ, подписанного 16 марта того же года. Формально данный этап должен был продолжаться до 1 февраля 1923 г., когда истекал срок названной выше Конвенции. Однако фактически репатриационные процессы оказались свернуты уже к ноябрю 1922 г.
Согласно планам советской стороны, турки, находившиеся на Кавказе и в Крыму, должны были репатриироваться через Новороссийск, а размещенные в прочих регионах России — через Ростов. Порядок репатриации в самых общих чертах раскрывает следующая телеграмма Центрэвака от 7 мая 1921 г.: «Собранные [в] Новороссийске контингенты эвакуируются при наличии турецких пароходов, из Ростова партии направляются [в] Новороссийск или Туапсе по мере накопления контингента и получения извещения о прибытии пароходов. Членами предусмотренной договором комиссии с турецкой стороны назначены [в] Туапсе Саим бей для побережья Черного моря, и [в] Ростов Сулейман Магомед бей для Донской обл., имеющие выехать на место сего числа. В круг деятельности их входит содействие эвакуации, материальная помощь эвакуируемым и посещение мест нахождения эвакуируемых турок [в] сопровождении уполномоченного нашей стороны»
