Турецкие военнопленные и гражданские пленные в России в 1914–1924 гг. - [76]
.
Как видно из данных Таблицы 42, всего за рассматриваемый период Центропленбежем было возвращено на родину не менее 2 443 военнопленных Оттоманской империи, что составило 2,48 % от общего числа репатриантов указанной категории, тогда как доля турок среди военнопленных Центральных держав, расквартированных за пределами округов Кавказа и Сибири, составляла на 1 января 1918 г. лишь 0,91 %, т. е. едва ли не втрое меньше[599]. Это позволяет утверждать, что претензии, которые летом 1918 г. Ремзи-паша неоднократно высказывал советской стороне по поводу низких темпов репатриации из России его соотечественников, являлись необоснованными[600].
Таблица 42
Количество военнопленных и гражданских пленных Центральных держав, репатриированных через западные границы России до 1 сентября 1918 г.[601]
| Государственная принадлежность пленного | Всего репатриировано, в т. ч. | |||
|---|---|---|---|---|
| Военнопленных | Гражданских пленных | |||
| Количество | Доля (в %) | Количество | Доля (в %) | |
| Австро-Венгрия | 80 878 | 82,13 % | 6 023 | 17,12 % |
| Болгария | 1 | – | 41 | 0,14 % |
| Германия | 15 154 | 15,39 % | 28 656 | 81,43 % |
| Турция | 2 443 | 2,48 % | 461 | 1,31 % |
| Итого: | 98 476 | 100 % | 35 190 | 100 % |
Всего же, по утверждению Э. Брёндштрем, летом и осенью 1918 г. Россию покинули в общей сложности 25 тыс. турецких пленных[602]. Правда, остается неясным, включены ли сюда те без малого 3 тыс. чел., которые указаны в Таблице 42. Остается неясным и то, насколько полны были данные, которыми располагала Э. Брёндштрем, ибо, приводя количество репатриантов из России в 1919–1921 гг., мемуаристка называет численность австрийцев, венгров, германцев, чехословаков, но не упоминает турок, что может указывать на ее недостаточную осведомленность в отношении последних.
2. Ко второму этапу мы относим период примерно с конца сентября 1918 г. до января 1919 г. Начало ему положила следующая телеграмма Центропленбежа от 24 сентября 1918 г.: «Всем губпленбеж. Немедленно приостановите отправку всех турецких военнопленных и гражданских пленных. За находящимися на местах установите надлежащий надзор». Позднее последовало разъяснение, что все это происходит «в виду перерыва сношений с турецким правительством»[603].
На местах «надлежащий надзор» понимался по-разному. В Иваново-Вознесенске, например, турок фактически взяли под стражу. В Моршанске председатель уездпленбежа ограничился тем, что установил для них ежедневную перекличку, но в то же время обратился с просьбой к главе уездной милиции: всех «не явившихся на поверку хотя бы в течение одного дня <…> немедленно арестовывать»[604]. Однако как бы надзор не трактовали, реализовывался он, по-видимому, не очень успешно. К примеру, в том же Моршанске турки ответили на приостановление репатриации побегами. А поскольку милиция похоже не спешила никого арестовывать, уездпленбеж ввел перекличку пленных два раза в сутки, пригрозил, что, не являющиеся на таковую, «будут исключены с довольствия» и даже обратился в Иностранную группу Моршанской организации РКП (б) с просьбой «привлекать к (партийной — В.П.) ответственности тех, кои не хотят исполнять требования коллегии»[605].
Удостоверение на право репатриации одиночным порядком за собственный счет, выданное 26 мая 1919 г. Борисоглебским уездпленбежем Тамбовской губ. рядовому 26-го пехотного полка оттоманской армии Меди Мустафа Куди баш оглы.
ГАВоронО. Ф. Р-2136. Оп. 1. Д. 57. Л. 536.
5 ноября 1918 г. НКИД поставил Центропленбеж в известность, что «вследствие просьбы Оттоманского правительства, германское правительство поручило своему генеральному консульству (в России — В.П.) защиту турецких интересов»[606]. Однако это уже не имело практического значения, поскольку в тот же день (5 ноября) Берлин разорвал отношения с РСФСР.
На данном этапе турки репатриировались преимущественно из регионов, не находящихся под юрисдикцией Москвы, что затрудняет их количественную оценку. Определенно здесь можно говорить лишь о том, что по данным Центропленбежа к концу 1918 г. в России оставалось приблизительно 9 тыс. турецких военнопленных, 8 тыс. из которых, как предполагалось, находились в Сибири, «около 700 чел. в Казанском округе и около 400 чел. в Московской области»[607]. Что же касается гражданских пленных, то, судя по всему, сведениями об этих людях названный орган на тот момент не располагал.
3. К третьему этапу мы относим период с января 1919 г., когда советское руководство возобновило репатриацию турок как в связи с окончанием Первой мировой войны, так и в целях обеспечения скорейшего возвращения на родину русских пленных, находящихся в Турции. Завершился этап примерно в августе-сентябре 1919 г., когда обстановка, складывающаяся на фронтах Гражданской войны, заставила Москву вновь приостановить репатриацию (это, впрочем, не означает, что она не продолжалась из регионов, находящихся под контролем антибольшевистских сил).
Отличительные черты данного этапа мы видим в следующем:
а) В результате наступления белых армий подавляющее большинство турок оказалось вне юрисдикции органов Центропленбежа, что привело к неконтролируемым перемещениям пленных и — главное — практически полному краху системы их учета.
б) Репатриация проходила в отсутствие и дипломатических отношений между РСФСР и Турцией и прямого сообщения между нашими странами.
