Турецкие народные сказки - [173]

,— он и говорит падишаху: «Я — Азраил ²³, я пришел взять твою душу; если ты хочешь еще жить, то вставай, лезь в этот сундук: тогда не возьму твою душу». А падишах, только его увидел, со страху не знает, что и делать. Азраила он никогда не видал, да и как ты его узнаешь? «Может, Азраил такой и есть», — думает он, со страху встает и лезет в сундук. А мальчик закрывает крышку, взваливает сундук на плечи и выходит из дворца.

Мало ли идет, долго ли идет, после одного-двух дней пути он спускает со спины на землю сундук и говорит: «Эй, падишах! Если ты хочешь, чтобы я не брал твою душу, то, когда я скажу тебе: кочы-кочы ²⁴, ты лай по-собачьи, а когда я скажу тебе: писи-писи ²⁴, ты мяучь по-кошачьи». А падишах говорит: «Хорошо, милый! Что хочешь, то и буду кричать, только не бери моей души». — «Эх, если ты будешь так делать, тогда души не возьму», — отвечает он, снова взваливает на спину сундук и отправляется в путь. Идет он, идет, подходит к окраинам города; он ставит на землю сундук, говорит: «кочы-кочы» и прикладывает ухо к сундуку: изнутри падишах лает, как собака: «хав-24 хав», потом он говорит «писи-писи», и падишах мяучит: «мрнау-мрнау» ²⁴. «Ага, вот так. Когда я тебя окликну, ты подавай голос», — говорит он, берет сундук и предстает прямо пред очи падишаха. «Вот, о падишах, я принес кошку и собаку, которых ты пожелал: они в сундуке», — говорит он. А падишах говорит: «Пошел отсюда, кто знает, где ты поймал эту собаку и кошку». А мальчик говорит: «Дорогой мой²⁵, ты их узнаешь по голосу, кликни-ка их разок». Падишах подходит к сундуку; когда он сказал «кочы-кочы», оттуда послышался лай — «хав-хав»; потом он кричит «писи-писи», и снова оттуда раздается голос, как кошачье мяуканье — «мрнау-мрнау». Но так как этот голос был не очень-то похож на голос этих животных, то падишах приказывает открыть крышку сундука, глядь! — а в сундуке падишах Хинда в ночной рубашке сидит, забившись в угол. Увидев его, падишах и говорит: «Эй, негодяй! Я разве сказал тебе «Доставь мне самого падишаха», что ты отправился и принес его?» — выговаривает он мальчику. А мальчик говорит: «О падишах, что мне делать? Если бы я не принес его самого, а принес бы кошку и собаку, тогда бы ты мне не поверил, и вот я нарочно принес его, чтобы ты потом не разводил лишних разговоров». И падишах со словами «Ла хавле» ²⁶ вытаскивает падишаха Хинда из сундука. «Прости, о султан: бьемся мы вот у нас с таким шарлатаном— он над нами разные шутки шутит». Говоря так, он успокаивает сердце падишаха Хинда, дает ему в сопровождение немного воинов и отправляет снова в Хиндистан.

А теперь мы здесь перейдем-ка к мальчику! Он говорит падишаху: «О падишах, вот твое приказание я выполнил, теперь и ты исполни свое обещание: выдай за меня свою дочь». А падишах думает: «Как выдать дочь за такого разбойника?» — и говорит: «Я выдам за тебя дочь, но сперва я тебе дам сорок штук зайцев. Ступай, попаси их в горах, а через сорок дней пригони их снова во дворец, как стадо баранов, и чтобы все видели! Если хоть одного упустишь — сниму с тебя голову». Мальчик говорит: «Хорошо» — и соглашается. Затем он собирает зайцев в мешок, идет в горы, спускает мешок на землю, открывает его, и все зайцы разбегаются, прячутся по одному в корнях кустарника. Мальчик, увидев это, растерялся: «Ах, вот когда мы судьбу свою нашли!» Чтобы поймать их, он бегает туда, бегает сюда: только одного поймает — другой убегает. И так вот мальчик бегает по тем горам ровно тридцать девять дней, а сам и двух зайцев не может принести в одно место. Он думает, что если завтра он придет к падишаху, тот велит его схватить и убить. «Лучше всего сбегу-ка я отсюда», — думает он и, задрав пятки — хабире! ²⁷ — удирает.

Идет он, идет и в тот же день приходит на горную цепь ²⁸. Глядь! — огонь охватил дерево: оно горит, а на ветке дерева обвилась змея; медленно-медленно огонь приближается к ней. Мальчик, увидев это, останавливается и смотрит, как будет гореть змея. Вдруг эта змея заговорила по-человечьи: «Эй, сын человека! Если ты спасешь меня из этого огня, я исполню всякое твое желание». Мальчик испугался того, что змея заговорила. «Это что же такое? Змея говорит», — думает он и хочет бежать, а змея кричит ему вслед, умоляет: «Смилуйся, не бросай меня так в огне на глазах у себя! Не бойся: тебе не будет от меня вреда, а, может быть, будет добро». В сердце мальчика входит жалость; он привязывает к концу шеста шапку с головы, протягивает ее, и лишь только змея с ветки шипя заползла в шапку, мальчик потянул шест и спас змею. Змея говорит: «Ах, сын человека, ты меня спас из огня; проси у меня, чего хочешь». А тот в ответ: «Чего я буду просить? Ничего я не хочу, хватит с меня моих бед! Падишах дал мне сорок зайцев, чтобы я их пас, а потом пригнал бы их по городу во дворец стадом; если их не пригоню, срубит мне голову, а я их здесь выпустил, и все разбежались. Сегодня исполнилось тридцать девять дней, а мне еще и двоих в одно место не удалось пригнать. Вижу, что тут ничего не выйдет; тогда я покинул город и бежал, чтобы падишах меня не схватил». А змея и говорит: «Человек, да разве это работа? Я тебя научу кое-чему, ты их всех поймаешь». А мальчик и говорит: «Помилуй, только ты и можешь помочь» — и начинает умолять змею. Змея говорит: «Ты теперь ступай, ищи их, и если где увидишь, то, чуть только скажешь: «шап»