Турецкие народные сказки - [172]

А тот мальчик, проходя мимо, видит золотые, хочет взять, но замечает, что из дворца следят. Не издав ни звука, он идет в дом своего хозяина и спрашивает женщину: «Нет ли какой-ни-буть старой пары сапог у моего хозяина?» А та отвечает: «Не знаю. Поднимись на чердак, посмотри». Он поднимается на чердак и, роясь там в старье, находит пару рваных-прерваных сапог. Он берет их и направляется прямо в лавку смолокура. «Смолокур, эти сапоги совсем пересохли, я суну их в котел со смолой, чтобы они немного отмякли, а тебе дам десять пара». Смолокур соглашается. Мальчик кладет сапоги в котел, и все они покрываются смолой. Он надевает их на ноги и идет на базар. Там он за сорок пара покупает пару голубей и приходит прямо ко дворцу. Он выпускает голубей из рук, кричит: «Ой, мои голуби улетели!» и начинает их догонять. Он бежит по золоту, которое было рассыпано по дороге, к его просмоленным сапогам прилипают с земли одна-две окки золота, а мальчик знай кричит: «Ага, ну!» — и бежит вслед за голубями. Никто не обращает внимания на сапоги, что были у него на ногах, и он преспокойно убегает оттуда.

А здесь золотые лежат на улице один-два дня, потом их собирают, глядь! — недостает двух окк золотых. Падишах удивляется этому: «Никто не нагибался и не поднимал золота с земли, — как же это случилось?» — думает он, собирает меджлис и спрашивает их. В меджлисе говорят: «На этот раз вели повесить по одному золотому на каждый волосок верблюда и выпусти его на улицу, а позади пусть кто-нибудь следит за ним: всякий, кто сорвет с верблюда золотой, — тот и есть вор». И падишах делает так, как они сказали: верблюда выпускают на улицу. Верблюд, долго бродя, подходит к дому мальчика; пока мальчик старался загнать его в дом, он замечает сзади надсмотрщика. Он тотчас оставляет верблюда, идет к надсмотрщику: «Ты здесь прогуливаешься с верблюдом, чтобы поймать вора, а вора-то уже поймали, отвели к падишаху», — говорит он. А надсмотрщик говорит: «Ну, не ври, правду ли ты говоришь?» — «Правда — вот я сейчас оттуда пришел». Когда он так сказал, надсмотрщик говорит: «Эх, и я бы его посмотрел, что он за человек, да что делать мне с этим верблюдом?» А мальчик говорит: «Оставь — я посторожу, ты иди, а потом, когда придешь, возьмешь верблюда и уведешь». Надсмотрщик и говорит: «Ах, разве это можно? Да где я тебя найду?» А мальчик говорит: «Ну и дурень же ты! Вот мой дом здесь, если хочешь, сделай пометку на двери: когда придешь, отсюда и возьмешь». Говоря так, он убеждает надсмотрщика идти, а на дверь кладет пометку. Надсмотрщик передает верблюда мальчику, а сам бежит бегом. Пока он ходил, мальчик загоняет верблюда в дом, обирает с него золотые, потом закалывает его, кладет в котел, делает хорошую кавурму ¹⁸, потом выходит на улицу и, сколько ни было дверей, на всех делает пометку.

А тут надсмотрщик, высунув от бега язык до сапог ¹⁹, прибегает во дворец: «Какого вора поймали, где он? И я посмотрю!»— кричит он. А те, кто сидел там, спрашивают его: «Какой вор?! Что ты сделал с верблюдом?» А он говорит: «Я оставил верблюда на одного мальчика, он мне сказал, что вора, мол, поймали». — «Ага, тот, кто взял верблюда, и есть вор. Беги скорей! Кому отдал верблюда, того и приводи», — говорят ему. А тот говорит: «Коли он — вор, он уже пойман» — и радостно бежит обратно; входит в квартал, глядь! — дверь с пометкой. «Вот верблюд здесь», — говорит он и колотит в дверь. Изнутри выходит человек. «Где верблюд, которого я тебе отдал, давай, я его отведу назад», — говорит надсмотрщик, а тот в ответ: «Проваливай отсюда! Ты что, меня погубить хочешь?» — и прогоняет его. Надсмотрщик уходит оттуда, глядь! — и на другой двери пометка. «Ага, это здесь; значит раньше была ошибка», — говорит он, стучит в дверь, но его и оттуда выгоняют. Когда взглянул он: сколько было дверей в квартале, — все с пометкой. Он и теряет голову: в какой же двери спрашивать верблюда? Наконец он возвращается назад, идет к падишаху и рассказывает все, что случилось, а падишах видит, что таким способом вора не поймать. Он велит теллялям прокричать: «Кто бы ни был вор, пусть явится: я его простил, я хочу только посмотреть, что он за человек, да и дочь свою отдам за него». Так вот телляли и кричат.

Как только мальчик это услыхал, он встает, идет к падишаху и говорит: «О падишах, вор — это я». Падишах смотрит на его обличье: «Пошел отсюда! Чтобы ты да был этим человеком?!» — говорит он и не верит ему. А мальчик клянется: «Я и есть тот человек». А падишах говорит: «Ну, если ты вор, так укради у падишаха Хинда ²⁰ его кошку и собаку и принеси мне, — тогда я поверю». А мальчик говорит: «Очень хорошо, ваша воля для меня закон»^2l. Он делает дорожные приготовления и отправляется в путь. За немного времени прибывает он в Хиндистан. Там он заказывает себе шкуру, привешивает на каждый волосок той шкуры по бубенчику и заказывает плотнику сундук. В тот вечер он идет ко дворцу падишаха, вбивает в стену гвозди, влезает наверх и пробирается во дворец. Бродя по дворцу, он попадает в покои, где спал падишах. Глядь! — а падишах спит в колыбели, и девушка с мастикой во рту, которую она жевала, качает падишаха в колыбели. Он ждет-пождет, чтобы девушка уснула и чтобы ему войти внутрь, а девушка даже глаз не смыкает. Что ему делать? Он старается украсть мастику изо рта у девушки. Он вырывает из головы волосок и начинает просовывать его в комнату через щелку двери. Протягивая волосок, он всовывает его в рот девушке. Волосок прилипает к мастике, он тащит волосок вместе с мастикой и крадет мастику изо рта у девушки. После этого проходит немного времени, и девушка погружается в сон. А мальчик скорее входит в комнату и будит падишаха. Падишах проснулся и видит — полночь, а у изголовья кто-то стоит. Мальчик встряхнул шкуру на своей спине и лишь только бубенчики, подвешенные на спине, начали звенеть— джынгыр-джынгыр