Туманы Эвернесса - [124]

— Сделали что?

Венди прыгнула в кресло Президента, хихикнула и начала расстегивать платье.

— Венди! Что ты делаешь? — Ворон притиснулся мимо стола, собираясь закрыть окно, но, когда он оказался рядом со стулом, в воздух взвилась юбка Венди и упала ему на голову. Пока ничего не видящий и сконфуженный Ворон приходил в себя, оказалось, что жена уже оседлала его и засунула в кресло Президента.

Когда он сбросил с головы юбку, с которой срывались в воздух цветки хлопка, оказалось, что Венди, голая как сойка, сидит у него на коленях, скрестив ноги, вытянув большие пальцы и выгнув спину; ее маленькие ловкие пальцы зарылись в его длинные черные волосы.

Потом она улыбнулась, спрятала глаза за длинными ресницами, внезапно опять открыла их и, легонько взвизгнув, закрыла своими распущенными волосами грудь.

— О, мистер Президент Ворон, Сэр! Я и не заметила, что вы здесь! Пожалуйста, не говорите никому. Я сделаю для вас… — ее голос утонул в его густой бороде — все! — И она большими глазами посмотрела на него.

Ворон потянулся и взял своими сильными руками ее голые плечи. Она счастливо засмеялась и скользнула в его объятья. Потом внезапно посмотрела на него.

— Что-то не так? Почему ты еще не изнасиловал меня?

— Меня беспокоят Князья Бури, — ответил он. — А что если, пока мы будем любить друг друга, они освободятся? Что, если я должен быть монахом всю оставшуюся жизнь, а?

— У меня есть план! — сказала Венди. — Замечательный план!

— Что за план?

Она наклонилась вперед, погладила кончиками пальцев его бороду и могучие мышцы шеи, прижалась голым телом к нему, легонько укусила за ухо и прошептала. — Перестать волноваться, глупый мальчишка!

Какое-то мгновение Ворон задумчиво глядел на нее, потом нахмурился и кивнул, отвечая своим мыслям. В следующее мгновение, держа голую жену одной рукой, он наклонился вперед и другой рукой смел все со стола. Красные и белые телефоны, исторические важные наборы карандашей и ручек, документы, договоры с иностранными государствами, все полетело на пол. Он прижал спину жены к зеленому полотну и, пока она визжала и радостно сражалась, овладел ей.

Позже они, голые, сидели в кресле Президента, Венди у него на коленях, закутанные в его огромный плащ, и смотрели в окно, на летний дождь. — Давай попробуем, сможем ли мы повторить все это в воздухе, — сказала Венди.

И начала медленно подниматься вверх.

— Э… дорогая, а что мы будем делать, если кто-нибудь войдет?

— Не знаю. Плата за вход? Вот, держись! — И они поцеловались.

— Ммм, — сказал Ворон. — Я говорил, что люблю тебя, моя маленькая птичка, а?

— Я тоже тебя люблю. И ты знаешь?

— Ммм? Знаешь что?

— Мне очень нравится, что волшебные сказки снова гуляют по этому миру! Теперь жить станет так интересно! Блеск!

III

Гален Уэйлок спал, а когда проснулся, обнаружил, что одет в белую парчовую рубашку, а на голове — лавровый венок. Рядом сидел дедушка, глядя в недра Чаши.

Между ними стоял рог единорога, его верхушка смотрела в землю.

Были сумерки, и лук Галена уже светился в сгущавшейся тьме.

Слева и справа от них раскинулись руины Эвернесса, промоченные дождем и вбитые в грязь картины и гобелены, остатки мраморных фигур, отломанные лица и руки, разбросанные среди покоробленных разбитых половиц. Тем не менее некоторые комнаты из северного и южного крыла еще стояли.

Между обрушившихся стен горели следы, намного больше следов человека или титана; тот, кто оставил их, прошел через центр главной башни, сломав ее и разбросав вокруг изломанные камни. Дорога разрушения вела к сломанной дамбе. Статуя крылатой лошади, когда-то венчавшая центральную башню, исчезла.

— Что они говорят? — спросил Лемюэль.

Гален вздохнул.

— Боги, которые живут в Кадате,[120] не собираются помогать нам восстанавливать Эвернесс; они говорят, что вообще не желают участвовать в этой войне, ни на стороне Моммура, ни на стороне Ахерона. Но они приняли меня очень вежливо и даже подарили эту одежду. — Он опять вздохнул, сорвал лавровый венок с головы и уставился на него. — У них нет силы, они не могут помочь нам. Дед, сможем ли мы восстановить заклинания без помощи богов, только той магией, которой можем распоряжаться?

— Посмотрим. Ты хорошо помнишь центральную башню?

— Это самая первая вещь, которую я запомнил до последних деталей, дедушка. Земная луна, небесная луна, огненная луна, плачущая луна.

— А все детали орнаментов дверных пролетов. Знаки на чешуе бело-розовых драконов, переплетшихся у фундамента?

— И четверо ворот времен года, двенадцать арок часов дня; триста шестьдесят пять кирпичей, каждый назван в честь святого, которому посвящен этот день в святцах. Конечно я помню все башни. Но что мы будем делать с книгами?

Лемюэль довольно улыбнулся.

— Лет пятнадцать назад мне совершенно нечем было заняться, и мне было ужасно скучно. Ты, наверно, не помнишь, но я пригласил фотографа, и он сфотографировал все. Абсолютно все. Вначале мне хотелось показать, что я не двигал ничего, если Королевский фонд сохранения исторического наследия когда-нибудь спросит меня. Заодно я сделал микрофильмы всех книг. Ну, конечно, потребуется некоторое время привезти их сюда из Англии. — Потом сказал, серьезно и резко. — Мы должны создать башню этой ночью. Без снов люди умрут.