Туарег 2 - [62]

– Но ведь я прибыл с намерением убить тебя.

– Да, я знаю.

– И что, зная это, ты отпустишь меня на свободу?

– Это решено, а мы, туареги, всегда выполняем то, что обещаем. – Гасель сделал короткую паузу и добавил: – Но только один раз.

– Мне и одного раза достаточно. Если ты отпустишь меня и моих людей, я никогда не потревожу тебя снова.

– Твои люди будут спасены, если самолет прибудет вовремя. Но если разыграется арматтан, самолет не сможет приземлиться, и тогда они будут приговорены, так как я не смогу обеспечить их водой. – Гасель снова сделал паузу и слегка наклонился, чтобы получше рассмотреть своего гостя-пленника. – Ты действительно думал, что мог расправиться с нами?

– Я плохо рассчитал свои силы…

– Каждый, кто пытается победить пустыню, плохо рассчитывает свои силы, – строго произнес туарег. – С тех пор как мир начал существовать и с тех пор как фараоны мечтали завоевать пустыню, сотни армий исчезли в ее песках. Только тот, кто нижайше согласится с ее неоспоримым превосходством, имеет мизерную возможность выжить.

– Туареги, например?

Гасель кивнул:

– Да, туареги. Мы слишком гордый народ, чтобы склонять перед кем-то голову, однако готовы смиренно склонить голову перед природой, так как знаем, что Аллах создал мир на миллионы лет раньше, чем человека. А человек – всего лишь путешественник, который пришел в этот мир ненадолго.

Бруно Серафиан не ответил. Ему вспомнились юность, колония, где он провел свои лучшие годы. Его там лупили наполненным песком носком, чтобы на теле не было заметно следов взбучки. Сейчас он испытывал нечто похожее – боль, обиду… Раскаяние? Может быть, и раскаяние, но он сам этого не понимал.

На него нахлынуло удивительное ощущение, что впервые в жизни не он сам, а кто-то другой позаботится о его безопасности. Механик много лет провел в Африке, он уже и сам забыл, когда тут появился, однако ни разу ему не приходило в голову, что «вшивый бедуин» может принять такое участие в его судьбе. Что бы ни происходило снаружи, кто-то из семьи туарега постоянно находился рядом с ним.

Он снова закрыл глаза и провалился в сон.

Разбудили его завывания ветра.

В пещере было темно, однако в слабом свете убывающей луны у входа вырисовывался силуэт Гаселя Сайяха.

Механик ползком приблизился к нему и увидел, что снаружи летают тучи песка.

– Арматтан? – слабым голосом спросил он.

– Нет, – спокойно ответил Гасель. – Ветер восточный, сильный, но пока еще не опасен. Опасность наступит, когда задует с севера.

– Думаешь, так и будет?

– Это только Аллаху известно, – пожал плечами туарег. – Когда луна уходит, ветры ведут себя капризно. Наступает время крепить шатры и молиться. А когда луна начинает расти, ветры стихают и кочевники могут отправляться в путь. Магомет был бедуином, поэтому наши знамена украшены полумесяцем.

– Вот как, я не знал…

– Растущая луна является символом новых горизонтов, новых пастбищ и новых надежд.

– Что ты будешь делать, когда все закончится? Будешь искать новые пастбища и новые горизонты?

– А что мне еще остается?

– Ты можешь вернуться к своему колодцу.

– Там мы уже никогда не будем чувствовать себя как прежде, – ответил Гасель Сайях. – И потом, у меня уже давно в голове крутилась мысль уйти. Моей сестре нужен муж.

– А тебе жена… – подсказал Бруно Серафиан.

Туарег обернулся, вопреки обычаю, его лицо не было прикрыто, и Бруно заметил, что мужчина с грустью улыбнулся.

– Это уже намного труднее, – ответил Гасель Сайях. – Я всегда был беден, а то немногое, что у меня было, потерял. Ни у меня, ни у моего брата нет ничего, что мы могли бы предложить женщине, а в нашем мире за женщину надо давать выкуп.

– Ты можешь продать оружие, которое мы тебе сдали.

– Я не торгую оружием, – жестко ответил туарег. – Кто это делает, как бы приглашает других убивать. Проблемой Африки является то, что продается слишком много оружия и самые простые проблемы решаются силой. Честный человек не должен принимать в этом участия.

– Понимаю, ты, прежде всего, считаешь себя человеком честным.

– А что у меня еще осталось, кроме честности? Если я ее потеряю, буду презирать самого себя. За последнее время я совершил много ошибок и не собираюсь увеличить их число тем, что стану торговать оружием.

– Все туареги думают так, как думаешь ты?

– Наверное нет. Среди туарегов тоже есть не очень хорошие люди. Аллах не делает расовых различий, когда распределяет способности и пороки. Но меня так воспитали, и честность для меня является нормой, которой я хочу следовать. То, что делают другие, меня мало волнует.

– Ветер усиливается, – тревожно произнес Механик.

– Пока еще дует с востока, – ответил туарег. – Молись, чтобы он и оставался таким, иначе потеряешь своих товарищей. Самый худший момент настанет с рассветом.

– Почему?

– Когда ветром обуревают сомнения, то ли отправиться спать, то ли продолжать дуть, вестниками становятся стервятники.

– Стервятники? Не понял.

– Чувствуешь? Здесь повсюду воняет разложением. Если снова налетят стервятники, значит, ветер должен успокоиться. Если они ищут укрытия, прячут головы под крыло, значит, быть буре. Они – единственные, кто знает, что должно произойти в пустыне, потому что видят все с высоты.