Туарег 2 - [58]

– Кто-нибудь еще согласен с этим?

– Здесь становится жарко, и я очень хочу пить, – послышался чей-то слабый голос.

– И мне бы совсем не хотелось стать ланчем для стервятников.

Механик пристально посмотрел на каждого и пришел к выводу, что ни один из этих людей не намерен искать приключения на свою задницу. Навоевались. Он пожал плечами, выражая свое полное безразличие к исходу дела:

– Хорошо. Я попытаюсь переговорить.

Раненный в ногу наемник жестом показал в сторону Сэма Мюллера:

– Будет лучше, если это сделает он.

– А это еще почему?

– Потому что сейчас нам нужен хороший парламентер. Он более сговорчив, чем ты, а арабы любят поторговаться.

– Они не арабы. Они – туареги.

– Ну, я пока не научился их различать, да и, по-моему, они не сильно отличаются. – Тон его голоса стал настойчив: – Дай пойти Сэму, так будет лучше для всех.

Механик снова пробежался взглядом по лицам, убедился в том, что на его стороне никого нет, и с деланым равнодушием кивнул:

– Мне все равно, как хотите.

– Но я такой чести вовсе не просил, – возразил южноафриканец. – И, кстати, у меня нет ни малейшего интереса становиться парламентером.

– У тебя получится лучше, чем у Механика.

– Кто тебе это сказал?

– Да хватит уже! – вспыхнул Хулио Мендоса. – Не время спорить попусту! Мы тебя просим, а если предпочтешь, то умоляем, чтобы ты попытался убедить этих «презренных вшивых», которых мы думали запросто уничтожить, а теперь готовы спустить перед ними штаны взамен на чуток воды.

– Почему получается, что всякий, кто начинает войну, убежден, что выиграет ее играючи, но всегда кончает тем, что готов на что угодно? – тихо, будто самому себе, произнес Сэм Мюллер. – Ладно, сделаю все что смогу, – добавил он. – Кто-нибудь предусмотрел прихватить с собой белый флаг?

– Твой сарказм неуместен, – нахмурился Бруно Серафиан. – Напомню, что идея сдаться была твоя.

– Ну что же, раз моя, придется ее отстаивать.

Южноафриканец вытащил из заднего кармана брюк грязный помятый платок и старательно привязал его к стволу винтовки. Затем решительным шагом направился к выходу, не без юмора прокомментировав:

– По меньшей мере надеюсь, что у них есть представление о белом флаге и они не разнесут мне голову, прежде чем я открою рот.

Как только он вышел под жгучее утреннее солнце, один из раненых, обращаясь к Механику, спросил:

– Думаешь, они его выслушают?

– Не знаю, – ответил тот. – Единственное, что знаю: сейчас мы должны сидеть тихо, чтобы не тратить силы, так как восполнить их может только вода, а у нас ее нет.

Жара с каждой минутой усиливалась все больше, и уже трудно было представить благоприятный исход. Потерявшие надежду люди впали в забытье, даже раненые не стонали.

Сэм Мюллер прекрасно знал, что пот – самый страшный его враг, а посему, когда углубился в каменный лабиринт с поднятым белым флагом, шел очень медленно, стараясь держаться в скудной тени, то и дело оглядывая скалы. Противник не дремлет, может выстрелить в упор. И в то же время он надеялся, что его заметят.

Он прошел уже больше километра. Хотелось курить, но сигарет у него при себе не было. Снял фляжку с ремня, смочил губы, и тут за его спиной прозвучал повелительный голос:

– Положи винтовку на землю!

Мюллер подчинился, очень медленно повернулся и увидел человека, одетого в длинный балахон синего цвета. Лицо его было закрыто полоской синей ткани от тюрбана. Туарег наставил на него современную винтовку с оптическим прицелом. Откуда он возник, даже такому опытному профессионалу, как Сэм, было непонятно.

Парламентер поднял руки, показывая, что не собирается нападать, и спокойно сказал:

– Я пришел с миром!

– Я уже понял! Чего ты хочешь?

– Переговорить.

Гасель Сайях на мгновение задумался, затем жестом дал понять, чтобы Сэм следовал к выступу в скале, дававшему небольшую тень.

– Говори! – сказал он, усаживаясь и жестом приглашая сесть белого.

– Мы хотим положить конец этому нелепому столкновению, – начал Сэм. – Проявив добрую волю, можно добиться, чтобы никто больше не страдал.

– Каково твое предложение?

– Мир в обмен на воду.

– У нас мало воды.

– Мы обойдемся малым, чтобы пережить, пока за нами прибудет самолет.

– Кто мне может дать гарантии, что с его прибытием не возобновится вражда? – задал вопрос туарег.

– Вот потому-то я и пришел. Если мы достигнем соглашения, мы все выиграем.

– Когда должен прибыть ваш самолет?

– Точно не знаю. Крайний срок – послезавтра.

– И как я узнаю, что с ним не прибудет подкрепление?

– Я сам этого не знаю, – честно ответил Сэм Мюллер. – Но мне известно, что не так-то легко быстро набрать людей, готовых ринуться в такое место, как это. – Он поднял руки раскрытыми ладонями вверх, что можно было интерпретировать как крайнюю усталость или бессилие, а может, мольбу. – Единственное, чего мы хотим, так это убраться отсюда как можно быстрее, – продолжил он. – Это не та миссия, из-за которой стоит проливать кровь.

Гасель Сайях задумался, впившись взглядом в своего собеседника, и наконец сухо спросил:

– За что вы убили юношу?

– Я не убивал, и можешь мне поверить, если б знал, что произойдет, помешал бы. Для меня это было неожиданностью.