Труп в библиотеке. Отравленное перо. Пять поросят. Час зеро - [232]

Мэри испуганно вздрогнула.

— Похоже, — сказала она, — вам все-таки следует знать об этом.

Она вкратце передала ему рассказ мистера Тривза. Баттл насторожился.

— Мистер Тривз сказал, что смог бы опознать этого человека? Кстати, он говорил о мужчине или женщине?

— Насколько я поняла, речь шла все-таки о мальчике. Хотя, если честно, мистер Тривз определенно так и не высказался. Напротив, он даже оговорился, что не хочет указывать ни пола, ни возраста малолетнего убийцы.

— Вот как? Похоже, это неспроста. И он говорил, что у этого убийцы есть некая внешняя особенность, благодаря которой он всегда мог бы его опознать?

— Да.

— Может быть, шрам. Есть у вас у кого-нибудь шрам?

Баттл заметил, как Мэри Олдин немножко замешкалась, прежде чем ответить:

— Нет, я не заметила.

— Бросьте, мисс Олдин. — Баттл вежливо улыбнулся. — Если это знаете вы, то рано или поздно замечу и я. Какой смысл утаивать это?

Она покачала головой.

— Нет-нет, ничего такого я не знаю.

Но Баттл видел, что она определенно испугана и очень расстроена. Его предположение явно навело ее на весьма неприятные мысли. Баттлу очень хотелось бы знать, что это за мысли, но его богатый опыт подсказывал: в данный момент от Мэри все равно ничего не добьешься.

Он снова перевел разговор на мистера Тривза.

Мэри подробно рассказала о событиях трагического вечера.

Баттл задал несколько уточняющих вопросов и, наконец, с философским видом изрек:

— Это что-то новенькое. Такого в моей практике еще не случалось.

— Что вы имеете в виду?

— Убийство. Я имею в виду убийство, совершенное с помощью обычной таблички.

— Неужели вы думаете, что… — испуганно прошептала Мэри.

— Что это было убийство? Несомненно! Экстравагантное и остроумное убийство. Конечно, был риск, что табличка не сработает, но она сработала!

— Потому что мистер Тривз знал…

— Да. Именно потому, что он мог привлечь внимание полиции к этому человеку, а так нам пришлось начинать, что называется, с нуля. Но уже забрезжил свет, и с каждой минутой он становится все ярче. Мисс Олдин, убийство вашей хозяйки было спланировано заранее, до самых мельчайших деталей. И еще… я хочу, чтобы никто не знал о нашем разговоре. Это очень важно. Никто, ни одна живая душа.

Мэри машинально кивнула — видимо, она все еще не могла прийти в себя от потрясения.

Старший инспектор вышел из столовой и направился туда, куда он собирался до того, как его остановила Мэри Олдин. Баттл был человеком педантичным. И не в его правилах было гоняться сразу за двумя зайцами. Ему важно было собрать определенную информацию и, как бы ни было важно то, что он узнал от мисс Олдин, это не должно отвлечь его от намеченного.

Баттл постучал в дверь библиотеки.

— Войдите, — раздался голос Невила Стрэнджа.

Он представил Баттла мистеру Трилони, высокому солидному джентльмену с проницательными карими глазами.

— Извините, что помешал, — начал Баттл, — но мне необходимо кое-что прояснить. Как я понимаю, вы, мистер Стрэндж, наследуете половину состояния сэра Мэттью. А кому отходит другая половина?

Невил удивленно посмотрел на него:

— Я же говорил вам, согласно завещанию — моей жене.

— Да. Но… — Баттл тактично кашлянул. — Какой из двух, мистер Стрэндж?

— Ах да. Извините, я неудачно выразился. Деньги отходят Одри, моей жене на момент составления завещания. Я правильно понимаю, мистер Трилони?

Юрист утвердительно кивнул.

— В завещании сказано вполне определенно. Состояние делится между Невилом Генри Стрэнджем и его женой, Одри Элизабет Стрэндж, урожденной Стэндиш. Последовавший развод в данном случае не имеет никакого значения.

— Вот теперь все ясно, — сказал Баттл. — Как я понимаю, миссис Одри Стрэндж всегда знала об этих тонкостях?

— Естественно, — сказал мистер Трилони.

— А нынешняя миссис Стрэндж?

— Кей? — Невил, казалось, не ожидал такого вопроса. — Ну, я думаю, тоже знала, правда, мы с ней это не обсуждали…

— По-моему, — сказал Баттл, — она все же пребывает в некотором заблуждении. Она считает, что после смерти леди Трессилиан деньги должны достаться ей, как нынешней вашей жене. По крайней мере сегодня утром, когда мы с ней беседовали, у меня сложилось именно такое впечатление. Собственно поэтому я и пришел — выяснить, что мы имеем на самом деле.

— Как странно, — сказал Невил. — Правда, теперь я припоминаю, пару раз она говорила, что, мол, «после смерти Камиллы мы получим наши деньги», но я был уверен, что она называет нашей именно мою долю.

— Да, действительно странно, — сказал Баттл. — Как часто два человека, говоря об одном и том же, имеют в виду абсолютно разное.

— Всякое бывает, — небрежно согласился Невил. — Но в данном случае это совершенно не важно. Денег у нас вполне достаточно. А вот за Одри я по-настоящему рад. Средства у нее более чем скромные, и это завещание существенно изменит ее финансовое положение.

— Однако, сэр, — как бы между прочим заметил Баттл, — после развода она ведь наверняка получила от вас какое-то содержание?

Невил покраснел и напрягшимся голосом ответил:

— Существует такая вещь, как гордость, инспектор. Одри наотрез отказалась взять от меня хоть пенни. Я же, конечно, предлагал ей деньги.