Труп в библиотеке. Отравленное перо. Пять поросят. Час зеро - [217]

Лич поднял руки и замахнулся, пытаясь смоделировать движение убийцы.

— Варварство, — пробормотал он.

— Да, — задумчиво кивнул доктор. — Все это, конечно, ужасно. Удар, как видите, нанесен по правой части черепа, и убийца, кто бы он ни был, должен был стоять справа от кровати лицом к изголовью — слева просто нет места: стена.

Лич навострил уши.

— Левша? — быстро спросил он.

— Я бы не рискнул утверждать это категорически, — сказал Лейзенби. — Слишком много потребовалось бы оговорок. Левша — это первое, что может прийти в голову… Хотя вполне вероятны и другие объяснения. Предположим, что старая леди повернула голову в момент удара. Или убийца, отодвинув кровать, зашел слева, а потом поставил кровать на место.

— Последнее, согласитесь, маловероятно.

— Согласен, но все возможно… У меня есть некоторый опыт в подобных делах, так что поверьте, мой мальчик, предположения об убийце-левше очень часто оказываются ошибочными.

Сержант Джонс, разглядывавший лежавшую на полу клюшку, заметил:

— Ниблик, кстати, самый обычный, на правую сторону.

Лич кивнул:

— Но убийца мог воспользоваться и чужой клюшкой. Кстати, доктор, как вы считаете, убийца — мужчина?

— Необязательно. Ниблик очень грозное оружие. Таким вполне могла убить и женщина.

— Насколько я понял, — с присущей ему неспешностью вступил в разговор Баттл, — вы, доктор, не можете утверждать, что убийство совершено именно этим орудием?

Лейзенби бросил на инспектора удивленный взгляд.

— Нет, конечно. Я могу лишь утверждать, что эта клюшка могла быть орудием убийства и скорее всего таковым и была. Но для того, чтобы окончательно подвести черту, мне необходимо провести анализ крови с клюшки и, кстати говоря, волос…

— Да-да, — согласился Баттл, — в таких делах надо быть педантичным.

— А у вас имеются какие-то сомнения в том, что леди убили этой клюшкой? — с любопытством спросил доктор.

— Нет-нет, что вы, — затряс головой Баттл. — Я человек незатейливый. И привык верить собственным глазам. Ее ударили чем-то тяжелым — клюшка тяжелая. На клюшке кровь и волосы — судя по всему кровь и волосы покойной. Ergo[154] — перед нами орудие убийства.

— Она спала, когда ее ударили? — спросил Лич.

— Думаю, нет. Взгляните на ее выражение лица. На мой взгляд — повторяю, это мое личное мнение, — на нее напали неожиданно. Никаких следов борьбы, страха или даже просто испуга. Похоже, она только проснулась и даже не успела сообразить, что происходит. Или же удар нанес человек, которого она знала и совершенно не опасалась.

— Горел только ночник, а верхний свет был выключен, — задумчиво сказал Лич.

— Да. Должно быть, она включила его, когда ее разбудили шаги вошедшего. А может, лампа горела все время.

Сержант Джонс наконец поднялся с пола. Лицо его расплылось в улыбке.

— На этой клюшке превосходные отпечатки, полным-полно, — сказал он. — Четкие, как ясный божий день.

Лич облегченно вздохнул:

— Что ж, это сильно упростит дело.

— Странный парень этот убийца, — сказал доктор Лейзенби, — оставил клюшку, оставил отпечатки — не хватает только визитной карточки!

— Возможно, он просто потерял голову, — предположил Баттл. — Не всякому удается сохранить хладнокровие.

— Вы, безусловно, правы, — кивнул доктор. — Извините, но мне пора идти к своей пациентке.

— К пациентке? — заинтересовался Баттл.

— Да. Дворецкий послал за мной еще до того, как обнаружили убийство. Горничную леди Трессилиан кашли утром в коматозном состоянии.

— А что с ней?

— Похоже, сильное отравление барбитуратами. Состояние тяжелое, но скорее всего она выкарабкается.

— Горничная? — переспросил Баттл. Своими бычьими, навыкате, глазами он медленно обвел комнату, задержавшись на толстом шнуре с массивной кистью, висевшей у самой подушки.

Лейзенби кивнул:

— Совершенно верно. В случае чего леди Трессилиан сразу же звонила: дергала за кисть колокольчика, вызывала таким образом горничную. В эту ночь она могла звонить сколько угодно — горничная все равно бы ничего не услышала.

— Похоже, кто-то позаботился об этом заранее? — спросил Баттл. — Что скажете, доктор? Раньше горничная часто принимала снотворное?

— Говорю с уверенностью — вообще никогда. В ее комнате — ни одного порошка. Я выяснил, как было дело. Сенна[155]. Она пила отвар сенны каждый вечер. Снотворное подмешали в отвар.

Старший инспектор задумчиво поскреб подбородок.

— Мм-да, — промычал он. — Похоже, кто-то знает все про всех в этом доме. Знаете, доктор, очень это странное убийство.

— Ну это уже ваша забота, — сказал Лейзенби.

— Хороший он человек, наш доктор, — сказал Лич, когда Лейзенби вышел из спальни.

Дядя и племянник остались наконец одни. Все фотографии были сделаны, все параметры записаны. Двое полицейских теперь знали все, что можно было знать о месте, где произошло преступление.

В ответ на замечание племянника Баттл лишь молча кивнул. Похоже, он усиленно над чем-то размышлял.

— А как ты думаешь, — наконец спросил он, — мог убийца сработать этой клюшкой в перчатках — если клюшка не его (а она скорее всего не его) — и не смазать при этом отпечатки пальцев хозяина?

Лич покачал головой:

— Не думаю, да ведь и вы всерьез так не считаете. Нельзя взять клюшку, не смазав отпечатки. А ведь они не смазаны. Они на редкость четкие. Взгляните сами.