Трудоустройство - [34]

Посмеялись.

— Странно, насколько я помню, — Иван задумался, вспоминая, — в имперских лицеях большие заморочки с личной жизнью учителей. Блюсти облик уважаемого человека…

Люба кивнула:

— Да, понимаю, о чём ты. Меня печальная участь сия миновала. Формально я не учитель. Поэтому, — женщина подняла бокал с победным видом, — могу себе позволить аморальное поведение за пределами учебного заведения. В разумных пределах, конечно.

Иван с улыбкой поднял свой бокал:

— Тост. За соблюдение морального облика. Сегодня никто не увидит нас с дурной стороны, — и, улыбнувшись ещё шире, добавил. — Потому что мы хорошо спрячемся.

— Такой тост я поддержу.

Вино оказалось вполне приятным, но наслаждение напитком нисколько не сочеталась с желаниями Ивана.

— Слушай. Мы два практика высокого круга. Этим… — кивок на красную жидкость в бокале. — Мы будем напиваться неделю. Может быть, что-нибудь…

Женщина кивнула:

— С удовольствием, — даже выразила на лице облегчение. — Не представляешь, как сложно найти компанию, в которой можно расслабиться. Обычно, когда все уже лежат лицами в салат, я только напиваюсь достаточно, чтобы начать танцевать.

Мужчина хмыкнул.

— Не могу похвастаться тем же. Свою новую выносливость я ещё не проверял.

Они прервались, сделав новый заказ. И, отослав официанта, Люба призналась:

— Ты продолжаешь дразнить моё любопытство.

— И не начинал, — отрицательно покачал головой Иван. — Ничего не могу рассказать. Для твоего же блага, между прочим.

Люба надула губки, выражая наигранную обиду.

— И не проси.

Она добавила большие выразительные глаза.

— Я не могу ничего рассказывать.

Поза изменилась. Вот только что перед ним сидела просто красивая женщина, а сейчас суккуба искусительница в облике женщины.

— Пожалуйста, — улыбнулась Любовь.

И её улыбка, и глаза обещали столько всего, на что не у каждого мужчины хватит фантазии. И Иван отразил атаку в обратную сторону, поменяв позу, вырос над ней, навис, приблизился. Чтобы глубоким баритоном, в такт вибрации которого внутри неё всё завибрировало в резонанс, прошептал:

— Только здесь и только сейчас, только ради тебя я отвечу. Нет.

Иван чуть отстранился, чтобы заглянуть глаза в глаза. Люба не была разочарована, наоборот, с каждой секундой она всё больше убеждалась, что провести этот вечер в компании было гениальной идеей. Ей очень хотелось предложить уехать отсюда куда-нибудь, где будет кровать, а остальное неважно.

— Не торопись, — всё тем же голосом продолжил Иван. — Наслаждение томительным ожиданием лишь усиливает впечатления.

— Главное, чтобы я не перегорела, — ответила Любовь, чувствуя, как дрожит голос.

Иван улыбнулся и откинулся на спинку кресла. Пришёл официант, поставив новый заказ. Бобров разлил алкоголь по чистым бокалам. Вновь закурил.

— Тебя попросили выведать мои тайны? — его голос всё так же пробегал по её спине волнами мурашек, но стал требовательным.

Люба нервно переключилась на бокал, выпила. Его взгляд остался требовательным, он ждал. Ждал ответа.

— Да.

— Для тебя это лишь повод. Безобидный, кстати, — мужчина улыбнулся. — Я бы удивился, если бы было иначе. Но ирония в том, что мне нечего рассказать. Я не смог бы ничего объяснить, даже если бы хотел.

Иван замолчал, потянувшись за бокалом. А Любовь внимательно слушала, чувствуя, что заглянет за полог тайны. А Бобров не торопился, сделав долгий глоток. Посмотрел ей в глаза и, не разрывая контакта, заговорил.

— Правда в том, что я не знаю, что произошло. Дорога, машина, перестрелка, авария. Очнулся я уже снаружи. Другим. Что произошло? Я не знаю. Что изменилось? Я не знаю, — он качнул головой, будто отрицая что-то. — Я лишь воспользовался вторым шансом.

Иван задумался над тем, что происходило в его жизни после появления Зевса. Вспомнил слова спутника о регулировании гормонов.

— Ты слышала парадокс корабля Тесея? — спросил Иван, отвернувшись в сторону.

Любовь удивилась, вопрос сбил её с настроя. Впрочем, менее интересным её собеседник не стал.

— Если все составные части исходного объекта были заменены, остаётся ли объект тем же объектом? — ответила Любовь.

Она была отлично образована и такие вещи знала.

— Да. Что-то заменило меня. Заменило составные части. Я точно не тот, кем был до того момента. Но насколько я иной? Всё ещё изменившийся я? Или другой человек?

— Почему… Почему ты думаешь, что тебя изменило… — Люба терялась, пытаясь сформулировать вопрос.

— Почему я думаю, что есть некое существо, изменившее меня? — понял Иван и, получив кивок, пожал плечами. — Мне так кажется. Такая у меня тайна. Как видишь, совершенно бесполезная с практической точки зрения. Поэтому меня не запирают в какой-нибудь секретной лаборатории, чтобы изучить вдоль и поперёк. Моя тайна не несёт никакой пользы.

Люба потупилась. Протянула руку к вороту и сжала пальцы. На фоне музыки звук трескающегося пластика был едва слышен. Бобров удовлетворённо улыбнулся.

— Когда понял?

— Не был уверен, догадался, — соврал он, Зевс, естественно, нашёл передатчик сразу, как Любовь появилась в радиусе его досягаемости. — И теперь мы можем, наконец, покинуть это место. Хотя…

Женщина выразила недоумение. И тем, что Иван всё ещё хочет развить этот вечер дальше. И тем, что есть ещё какие-то препятствия. А он указал на бутылку.