Трудные дороги освобождения. Третья битва за Харьков - [168]

По настоящему забеспокоился человек, которого, по существу, единственного и накажут за поражение под Харьковом. Речь идёт о генерал-полковнике Ф.И. Голикове, командующем Воронежского фронта. По моему мнению, можно сказать, что генерал Ф.И. Голиков, так же как и немецкий генерал Ланц, стал «жертвой» сдачи Харькова. Они лишились своих должностей не столько в силу совершённых ими «грехов», сколько в силу политической весомости сдачи второй столицы Украины. В самом деле, Ланц, не отдававший приказ о сдаче Харькова в середине февраля и делавший всё для удержания города, согласно директивам Гитлера, слетел с должности командующего армейской группы из-за действий Хауссера, который никакого наказания за свои самоуправные действия не понёс вовсе (немного задержали дубовые листья к Рыцарскому кресту – вот и всё).

Ф.И. Голиков, конечно, допустил ряд ошибок. Но ошибки его были не тяжелее ошибок Н.Ф. Ватутина. Более того, именно ошибки Н.Ф. Ватутина, представляется, привели к тому, что ошибки Ф.И. Голикова сказались в такой степени. В целом же командующий Воронежским фронтом проявил гораздо большую осмотрительность в сравнении со своим южным соседом.

Выше, описывая ход боевых действий, я постарался это показать. Сейчас же проиллюстрирую последние утверждения в резюмированном виде.

Итак, конечно, подобно Н.Ф. Ватутину, Ф.И. Голиков неверно оценивал намерения немцев, считая, что они стремятся отступить на Днепр и организовать оборону за этой мощной водной преградой. План развития наступления войск фронта после взятия ими Харькова хорошо показывает данную ошибочность оценки намерений противника. Отсюда и стремление наступать с целью овладения Черниговом и Киевом. Но в оценке вражеских сил, действующих на фронте подчинённых ему армий, Ф.И. Голиков такой ошибки, как Н.Ф. Ватутин, не допустил. Действительно, противостоящая войскам Воронежского фронта группировка была довольно слабой. На какие-то самостоятельные наступательные действия большого масштаба она без дополнительного усиления или поддержки извне способна не была. Группа Кемпфа (бывшая группа «опального» Ланца) хорошо сыграла свою «партию» в «симфонии», «сыгранной» южнее двумя немецкими танковыми армиями. Однако без них она вряд ли могла так «изящно помузицировать».

То, что дела у войск Воронежского фронта (69-й, 40-й и 38-й армий), наступающих против группы Кемпфа, шли довольно туго, было следствием не силы противника, а слабости указанных советских войсковых объединений. И, конечно, недоучёт измота подчинённых войск тоже был ошибкой Ф.И. Голикова. Но, во-первых, в этом командующий Воронежским фронтом ничуть не отличался от командующего фронтом Юго-Западным. А во-вторых, подчеркну именно слово «недоучёт». Речь идёт о недоучёте, а не неучёте этого состояния войск вообще. Ф.И. Голиков прекрасно видел, в каком состоянии находятся армии и соединения фронта. Ещё 16 февраля, сразу после взятия Харькова, он докладывал в Ставку о необходимости вливания пополнений в подчинённые ему войска с тем, чтобы они могли успешно продолжать наступление [29; 440]. Но при этом задачи армиям фронта ставились им так, будто армии эти были «полнокровными» и «свежими».

С другой стороны, если взглянуть на вопрос здраво, то мог ли Ф.И. Голиков не планировать дальнейших наступательных действий? Войска Юго-Западного фронта рвутся к Днепру, и Ставка с оговорками, но дала добро планам Н.Ф. Ватутина. Мог ли в этой ситуации Воронежский фронт остановиться под Харьковом, окопаться там и ждать пополнений? Конечно, нет. Обеспечение флангов соседей – святой долг любого командующего и командира. И пожелай Ф.И. Голиков «постоять» под Харьковом, то Ставка ему этого точно не дала бы.

Вообразите ситуацию. Войска Воронежского фронта останавливаются в районе Харькова, ждут вливания пополнений, приводят себя в порядок. Н.Ф. Ватутин в это время уходит к Днепру, как он и ушёл в реальности. Немцы преспокойно готовят свой контрудар. Готовят даже в ещё более спокойной обстановке, потому что группу Кемпфа никто не беспокоит, и можно себе позволить большее сосредоточение сил против ушедших далеко на запад соединений Юго-Западного фронта. А открытый правый фланг последних будет на сотню, а то и две, километров протяжённее, чем он оказался в реальности. И вот по этому протяжённому флангу немцы наносят ещё более сильный удар, чем они нанесли в действительности 19 февраля 1943 года.

Нетрудно представить итоги подобного развития событий – поражение ещё более жестокое, чем в реальных феврале – марте 1943 года, потери ещё большие.

Чтобы подобного не случилось, а также не случилось того, что всё-таки произошло на самом деле, надо было остановить движение обоих фронтов после взятия Харькова – и Воронежского, и Юго-Западного. Но Ставка не сделала этого, пойдя на поводу у Н.Ф. Ватутина. Так что, для Ф.И. Голикова его вина – это, образно выражаясь, на чужом пиру похмелье. Выбора у него, собственно, и не было – его фронт должен был наступать. А уж какие далеко идущие планы при этом строил сам комфронта, какие честолюбивые мечты кружили ему голову – это уже дело десятое.