Трудная пациентка - [8]

– Свяжитесь со службами правопорядка. Ждём вас в среду.

Монитор погас. Рахматов тяжело вздохнул и направился в сектор, предоставляющий услуги иного толка. Рушан всегда носил с собой старинный семейный талисман – серебряную ящерку с рубиновым глазком. Он надеялся, безделушка придётся по вкусу хохочущим служительницам египетской кошки Бастет – покровительницы сексуальных утех.

Ждать люди с зеркальными лицами не любили. Едва Бердин взял на зажимы Микулича разрез на брюшине, в операционную вошли трое. Сигнал считывающей системы на входе истошно заверещал: 'Не пройдена стерилизация кожных покровов!'.

– Вон! – зарычал доктор.

К вошедшим бросились операционная сестра и ассистент Бердина. Идущий чуть впереди троицы человек коротким движением отбросил обоих в угол.

– Не сердитесь, доктор, – донеслось из-за зеркальной маски. – Мы никому не причиним вреда, если вы последуете за нами.

– Вы… вы… – Бердин задохнулся от бешенства. – Вы не смеете!

– Мы выполняем приказ, – спокойно ответил 'зеркальный'. – Вы отказываетесь подчиниться?

– Лариса, срочно Гровса сюда!

Сестра поднялась с пола и, прихрамывая, засеменила к двери.

'Зеркальный' обернулся и выпустил из встроенного в перчатку световода едва заметный парализующий луч. Беглянка упала.

– Ваша охрана вряд ли поможет, – так же спокойно пояснил он.

'Зеркальный' ошибался. Доктор Гровс был коллегой Бердина, маленьким шустрым старичком, большим докой в вопросах абдоминальной онкологии.

4. Во что играют нагуали

Доставленный на корабль ВКБГА доктор играл в молчанку. Рахматов был в отчаянии. Ситуация усугублялась тем, что Рушан не терпел насилия и испытывал сейчас перед своим пленником мучительное чувство вины. Удобная каюта, давно забытые на Земле лакомства и напитки смотрелись нелепо – утешительный леденец для смертника.

– Почему вы смотрите на нас, как на врагов?! -уже который час бился с забетонированным в своём упрямстве эскулапом Рахматов. – Неужели не понимаете, ФАГ – наша общая беда! Мы не озвучиваем это, чтобы не провоцировать всеобщую истерию, но, угодно вам знать, если Земля погибнет, не исключено, что вместе с ней погибнут и 'челноки'! Они связаны с гравитационным полем Земли, а, следовательно… Понимаете ли вы, что это значит? Наверняка у вас есть близкие на одной из сопредельных планет. Подумайте хотя бы о них!

– Все мои близкие на Земле, – неожиданно откликнулся Бердин, садясь на кровати, с которой не вставал вот уж двое суток.

– Вы говорите о своих пациентах?

Доктор не ответил. Встал и подошёл к иллюминатору. За толстым, сверхпрочным сплавом, внешне напоминающим стекло, застыла тьма.

– Как странно, кажется, мы зависли на одном месте, – пробормотал он.

– Скорость нашего корабля во много раз превышает скорость света, – пояснил Рахматов и смутился. Именитый доктор не мог не знать этого. Он думал о чём-то своём.

– Удивительно.

– Что вас так удивляет? – Рушан улыбнулся. – Не одну сотню лет люди путешествуют в пределах Солнечной системы, а сейчас и вне её.

– Удивительно, что человек нашёл способ не распадаться на атомы при сверхскоростях, а раковые заболевания до сих пор на Земле лечит препаратами пятисотлетней давности.

– Неужели?

Бердин повернулся к Рушану.

– Да, представьте. Об этом свидетельствует история медицины, где я постоянно натыкаюсь на очень и очень знакомые мне названия препаратов, исследований, инструментария.

– Вероятно, это связано с тем, что ещё тогда были найдены оптимальные варианты лечения, – предположил Рахматов.

Доктор горько усмехнулся.

– Вы ошибаетесь. Ещё в начале ХХI-го века каждая шестая женщина и каждый пятый мужчина в течение жизни сталкивались с онкодиагнозом. И выживаемость колебалась в районе двадцати шести процентов. Таковы истинные цифры, а не те, что давали официальные источники. Об эпидемии говорить было не принято. Слишком больших средств требовало изучение и решение проблемы. К середине того же века число больных удвоилось. Но и тогда не забили в колокола. Находились более доходные области финансовых вложений. Политики призывали сохранять и увеличивать популяцию за счёт рождаемости, а не продолжительности жизни. Только, дорогой мой Рушан Галлибулаевич, чтобы прогресс продвигался вперёд, необходим опыт, стоящий за плечами каждого из нас. Опыт профессиональный и человеческий. Цивилизация стала топтаться на месте, и только появление нагуалей подвигло взяться за научные исследования. Но…

– Что НО? – не выдержал Рахматов. Версия доктора казалась ему возмутительной. – Разве не научились мы преодолевать пространство и время, тормозить рост иных реальностей в теле Земли, строить новые планеты?

– Научились, – согласился доктор. – Но не кажется ли вам, что направленность всех наших достижений несколько однобока? Понимаю, борьба с ФАГом одна из основных проблем сегодня. Но также понимаю, что невозможно спасти человечество, не спасая человека. Не это ли хочет сказать нам Универсум? Сколько столетий назад он посылал сигналы в виде той же онкологии. Мы отказывались замечать их. Не замечаем и сейчас. Не потому ли нас уничтожают, что разум, ради которого Homo sapiens создавался, перестал быть главным ориентиром? Мы не слышим своего Родителя – макрокосм. Непослушное дитя способно причинить вред не только себе, но и окружающим. Но Вселенная лишена родительской сентиментальности, она не поставит нас в угол. Не отшлёпает. Она попросту избавится от своего творения, если творение несёт угрозу.