Трудная книга - [172]

Почему мы путем кольцевания изучаем маршруты перелетных птиц, посредством меченых атомов — жизненные токи в человеческом и даже растительном организме, посредством меченых песчинок — законы перемещения песка в глубинах морей, а через это — законы, определяющие жизнь морских берегов, и профессор В. П. Зенькович удостоен за это даже Ленинской премии, а законы токов добра и зла, перемещения и судьбы блуждающих песчинок нашего человеческого «материка» остаются для нас тайной за семью печатями и мы больше полагаемся в этом на магическую силу указов и приказов?

И вообще, мы так восторженно говорим о проникновении в тайны всех наук, вплоть до прочтения древнейших рукописей, и так невнимательны, порою пренебрежительны к тайнам человека и его поведения! Ведь даже в литературе, названной Горьким «человековедением», у нас одно время господствовало этакое пренебрежение к психологии, которую некоторые пошляки и вульгаризаторы третировали, как «психокопание» и «психоложество».

Мы пытаемся создать некую неошибающуюся, думающую машину.

Но ведь в природе существует, может быть, самая несовершенная, но самая сложная и потому многообещающая (потому-то, может быть, и несовершенная) машина — сам человек, это — мы с вами, живые, чувствующие и думающие, творящие люди, в том числе творящие и те самые машины, которые якобы должны заменить нас. Так давайте же лучше изучим ее, эту пусть несовершенную, но существующую уже миллионы лет машину, бесконечно много поработавшую и преобразившую всю планету, из недр которой она вышла. Давайте изучим человека!

Заметим, что в своем великолепном высказывании академик Семенов слова — интимные причины, внутреннее, интимное строение вещества, — понятия, с которыми для него связывается революция в науке, употребляет без всяких кавычек, а слова «внешние свойства» берет в кавычки. Это потому, что «внешнее» для современной науки о веществе уже пройденный и как бы уже не существующий, условный этап, и только проникновение во внутренние, интимные причины и процессы является для него, как ученого, подлинно настоящим. Давайте же и мы присмотримся к внутренним, интимным причинам, процессам и явлениям, из которых формируется жизнь человека и которыми она, по существу, определяется. Ведь мало знать только глубинные, скелетные законы — человек хочет есть, пить и одеваться. Конечно, так. Но и жизнь и благополучие скелета тоже зависят от невидимого, интимного дрожания какой-то нежной и невидимой клетки в головном мозгу или мозговой извилины, и тогда человек не хочет ни есть, ни пить, ни одеваться во имя каких-то своих, да, надстроечных, но своих, иногда высоких, а иногда и низких, но своих и для него определяющих мотивов, чувств и идей. Так давайте присмотримся к ним, давайте изучим их, давайте всерьез займемся человеком. Ведь если из мертвой материи, из камня оказалось возможным высечь неиссякаемую энергию, то какие же запасы ее таятся в человеке!

«Человек интенсивно переделывает природу, — говорит об этом профессор И. Давыдовский, действительный член Академии медицинских наук. — Он умело приспособляется к этой природе и, будучи частью этой природы, сам испытывает те или иные влияния и изменения.

Мы, ученые-медики, сейчас должны ставить вопрос не о пассивном лишь приспособлении человека к природе, ее факторам, а об активном вмешательстве в законы живой природы, в том числе природы собственной»[28].

Вмешательство в собственную природу! — человек, ей-богу же, заслуживает того, чтобы им заняться всерьез, «во всей совокупности», и с «внешней», и с «внутренней» стороны его жизни. И особенно важно сейчас присмотреться к тому, во что, в конечном счете, выливается жизнь человечья — к психологии человеческих отношений и вырастающей отсюда психологии поведения. Это никак не под силу той научной дисциплине, которую мы называем психологией, хотя человек является для нее центральной, даже единственной фигурой. Но она исследует совсем другие стороны человека — восприятие, внимание, память, познание, обучение. Даже воля, необходимый компонент и условие поведения, берется там как бы в ее разрезе, в механизме действия, но не в сложностях взаимодействия. А в сложностях этих она переплетается и с социальной психологией, до чрезвычайности мало у нас разработанной, и в конечном счете, с социологией, с закономерностями общественной жизни. Потому и заняться этими вопросами должны бы все эти смежные дисциплины, а может быть, и какая-то новая наука, заняться, и исследовать, и осмыслить.

Но в первую очередь им должна заняться наука, для которой он является центральной, даже единственной фигурой, ради которой она и существует. Это — психология. Следуя за потребностью жизни, эта наука создала довольно развитую психологию познания, обучения, исследовала процессы восприятия, внимания, памяти. Сейчас развивается психология труда (обучение, навык, автоматика), даже зарождается космическая психология, а психология человеческих отношений и вырастающая отсюда психология поведения, поступка находятся еще в самом детском состоянии.

А ведь это же первостепенно важно — человеческие отношения. Как они складываются, чем определяются в их «внутренней интимности»? Больше того, такое изучение психологии поведения и человеческих отношений абсолютно необходимо, если ставить борьбу за осуществление морального кодекса как серьезную, научно обоснованную задачу.