Трубадуры, труверы, миннезингеры - [41]

Таково вступление, с которого начинает свое стихотворение Рютбёф. Не вникая во все подробности стихотворения, мы, за некоторыми исключениями, только в общих чертах изложим мысли, высказывавшиеся обеими спорящими сторонами. Один из собеседников возложил на себя крест и хотел принудить к тому же другого, но последний долго и упорно возражал на все его доводы.

«Крестоносец: Бог вложил в тебя разум, благодаря которому ты умеешь отличать добро от зла, друзей от врагов. Если ты воспользуешься своим разумом как следует, ты получишь за это награду. Святая земля бедствует, ей необходимо помочь. Ты хвалишься своею доблестью: докажи ее — ступай в Святую землю.

Некрестоносец: Ты хочешь, чтобы я бросил свое имущество и оставил своих детей на попечение собакам, а сам умчался вдаль. Не думаю, чтобы это было разумно. Хорошо сказано: «береги то, что имеешь». Ты хочешь, чтобы я возложил на себя крест и, отдав сто су за сорок[97], отправился за море. Не думаю, чтобы Бог учил так безрассудно сорить деньгами.

Крестоносец: Ты родился на свет нагим, теперь ты хорошо одет. Что же сделал ты для Бога, который во сто крат возвратит то, что Ему дают? Теперь легко быть удостоенным Царства Небесного. Святые Петр и Павел заплатили за него гораздо дороже: они поплатились головой и шеей.

Некрестоносец: Дивлюсь я людям, которые испытывают великую нужду, чтобы скопить немножко денег, а потом тратят их на дорогу в Астурию[98] или в Рим. Они гонятся за приключениями. А между тем можно угодить Богу и оставаясь на своем месте, живя своим наследственным достоянием. Безумец тот, кто идет на кабалу.

Крестоносец: Неужели ты думаешь снискать милость Божию, живя в веселье, не испытывая никаких волнений? Что же, по-твоему, безумцами были святые мученики, претерпевавшие тяжкие страдания, чтобы получить искупление? Люди замыкаются в монастырские кельи, чтобы достигнуть блаженства. Не следует избегать со страхом тех бед, которые переносят ради Господа, хотя бы такой бедой была смерть.

Некрестоносец:

Сеньор, замолкните! Не дело —

Меня к безумию склонять;

Ступайте к тем, ступайте смело

Вы тех к походу призывать,

Кто помещается над нами.

Прелаты, клирики должны

Отмстить врагам за Бога сами, —

Они на то вознесены.

Их жизнь — сплошные наслажденья;

Зовите их, а не меня;

Бесплодны ваши убежденья, —

Не попадусь к вам в сети я!

Прелаты все живут отлично,

У них достаточно всего;

Им совершенно безразлично,

Идет ли дождь, иль нет его,

Но дует ветер. К подчиненью

Они склонили всех людей.

Вот как идут они к спасенью

Дорогой избранной своей!

И, право, было бы неладно

Склонять их с этого пути:

Дорога эта так отрадна,

Что лучшей трудно и найти.

Крестоносец:

Оставь прелатов ты в покое,

Оставь духовных, как и я!

Взгляни на зрелище иное:

Ты посмотри на короля!

Чтоб получить блаженство рая,

Он плотью жертвует своей,

Он вдаль уходит, покидая

Своих возлюбленных детей.

Нет, не внушает опасенья

Ему томительный поход…

А тот достоин осужденья,

Кто с ним туда же не идет.

Живет он лучше нас с тобою:

Ты не забудь, что он — король,

А все же жертвует собою

Он за Того, Кто вынес боль,

Кто вынес крестные страданья,

Кто допустил, чтобы над Ним

Творили люди надруганья. —

Ему ль служить мы не хотим?

Нет, кто Ему служить не станет,

Тот слезы горькие прольет,

Тот жизнь беспутную проклянет,

Но все ж утраты не вернет!

Некрестоносец:

Нет, не покину я порога;

Хочу пожить в своем кругу.

Идите, скатертью дорога!

Идти я с вами не могу.

Скажите вашему султану,

Что он меня не устрашил,

 А коль сюда придет, то стану

Я с ним бороться, что есть сил.

В его же землю не пойду я…

Не вреден здесь я никому,

И не грозит, со мной враждуя,

Никто покою моему.

Ложусь я спать довольно рано,

Люблю я выспаться вполне,

И без вражды, и без обмана

Живу я в милой стороне.

Клянусь Св. Петром! Уверен

Я в том, что лучше жить мне тут;

Вот почему я не намерен

Надеть стеснительный хомут.

Крестоносец:

Ты жить сбираешься в покое,

А долго ль жить дано тебе?

И жизнь людская что такое?

Яйцо в непрочной скорлупе.

Несчастный! Всюду за тобою

Смерть ходит по твоим следам

И над твоею головою

Дубину держит здесь и там.

Она разит неотразимо;

Ей возраст жертвы нипочем;

Она ее не бросит мимо…

Скажи, ты думал ли о том?

Некрестоносец:

Удивительное дело! Те люди, которые отправляются за море, обеспечивают блаженство своей души, но, возвратившись домой, не слишком-то благоденствуют. Если Бог присутствует в мире, то, конечно, Он пребывает и во Франции, и нет никакой надобности искать Его где-то за морем, среди людей Ему враждебных. Ваше море так глубоко, что я имею полное основание опасаться его.

Крестоносец: Ты не боишься смерти и знаешь, что тебе суждено умереть, а между тем питаешь страх к морю.

Безумец в полном смысле слова!

Умрет в своей постели тот,

Умрет позорно, как корова,

Кто вместе с нами не уйдет.

Коль обрету я смертью тела

Блаженство вечное души,

Во имя светлого предела

Мне все дороги хороши!

Готов я кинуться в сраженья,

Готов идти в темницу я,

И не составят преткновенья

Жена и дети для меня!

Некрестоносец: Прекрасный, дорогой сеньор! Я отказываюсь от своих слов: ты победил меня, ты поставил мне мат[99]; я возлагаю на себя крест».

Это произведение в высшей степени характерно. Неудачи, испытанные пылкими крестоносцами в Святой земле, разочарования, постигшие их, сделали свое дело. Рыцари стали подвергать свои чувства анализу рассудка. Их духовный кругозор стал расширяться: Бог — везде, а потому и вечное блаженство можно заслужить везде. Бог не требует от них, как властный сюзерен, только ленной службы, только войны за Него: к спасению ведут многие, различные пути. Доводы, приводимые крестоносцем, так сильны, что окончание произведения является для читателя сюрпризом. Но Рютбёф был сторонником крестоносных предприятий; он был одних воззрений с Людовиком Святым, а потому и доставил победу крестоносцу над скептиком. Сам он был весьма религиозен и не мог усомниться в идее Крестовых походов.