Тросовый талреп - [15]

Я тяжко вздохнул. Британские законы о разводах могут повлиять на людей типа Давины Лейланд не более, чем полицейские на велосипедах воздействовать на водителей, сидящих за рулями скоростных машин.

— Это мне не очень нравится, — предупредил я.

— Но я же обещала! — Ви очень неодобрительно относилась к людям, нарушавшим ее обещания. — Во всяком случае, у тебя ведь не было никаких неприятностей с Лизой-лесбияночкой? Не так ли?

Я поборол первое побуждение — швырнуть трубку на рычаг. Когда я вернулся к адвокатской практике и стал работать у Артура Сомерса на Садовой улице, Ви спихнула на меня развод своей приятельницы Лизы, и мне каким-то чудом удалось распутать это дело ко всеобщему удовлетворению. Лиза-лесбияночка оказалась своего рода ключом, открывшим вход в мир друзей и знакомых Ви, а это для адвоката, специализирующегося на разводах, то же самое, что Ближний Восток для нефтяного брокера. Спустя год Артур оставил адвокатскую практику, и я получил во владение массу дубовой облицовки, письменный стол и в придачу клерка Сирила. Ви никогда не давала мне забыть об этом, как и о любой из прочих вещей, которыми, как она полагала, я был ей целиком обязан.

— Хорошо, — сказал я. — Вот только вернусь.

— Ради мамочки Ви! — взмолилась она.

Наши родители умерли, когда я был девятилетним школьником, а Ви — девятнадцатилетней восходящей кинозвездой. Ей нравилось считать, что в процессе вытаскивания меня из школы на прогулки по ресторанам Кингс-роуд она меня воспитывала. Ну, в каком-то смысле и воспитала.

— Ради Ви! — покорно согласился я.

Проспер всегда говорил, что для Ви положить телефонную трубку — примерно то же, что захлопнуть за собой дверь парикмахерского салона. Это впечатление усилилось, когда я вошел в столовую. Эван и Фиона сидели по разные стороны длинного стола. Пара свечей посередке создавала в сумерках этакий островок теплого желтоватого света. Это освещение делало Фиону похожей на индианку из племени чироков.

— Закусите сначала, — предложила она.

На буфете я увидел блюдо с аппетитными ломтями лососины. А на столе стояла бутылка «Гленморанжа» и массивный стеклянный кувшин с водой. Эван то и дело прикладывался к бутылке. Фиона пила только воду.

— И давно вы работаете адвокатом? — спросила Фиона.

— Десять лет. Из них пять держу свою контору.

Она кивнула и посмотрела через длинный стол на Эвана.

— Возможно, он как раз и подойдет для Морэг Салливан.

Эван пожал плечами. Он уже крепко перебрал. Это было видно по движениям рук, когда он отдирал от костей розовую лососину. Я вспомнил, как он меня просил: «Вы не могли бы не рассказывать этого Фионе?» Я внимательно наблюдал за ними: у Фионы стал более жестким ее птичий профиль, а Эван уже осушал новую рюмку. Фиона была главной в этой паре. В ней жило спокойствие, делавшее ее неуязвимой. А в Эване было нечто дикое и беспокойное, это его ослабляло.

— А кто такая Морэг Салливан? — спросил я.

— Одна из женщин, которые вяжут для меня кофты. Она живет недалеко отсюда, по побережью. Она замужем за Джимми Салливаном. Он занимается рыбной ловлей. А недавно он исчез.

— И куда же он уехал? — спросил я. Лосось у них был великолепный.

— Он не уезжал, — сказала Фиона. — Он исчез.

Я кивнул. Прозанимавшись разводными делами пять лет, я был достаточно хорошо осведомлен о том, что такого рода разница в словах обычно была чисто технической. Загорелая рука Фионы принялась отщипывать маленькие кусочки от хлеба домашней выпечки, лежавшего на ее тарелке, и лепить из них ровные кубики.

— У Джимми и Морэг четверо детей, — рассказывала она. — У Джимми есть катер. Рыболовный катер «Мини-Салливан». Ну и там несколько связок корзин. Здесь многие люди промышляют ловлей омаров. Это не самый легкий способ зарабатывать себе на жизнь. — Ее слова были четкими, словно она читала мне лекцию. — Джимми сказал Морэг, что он вроде бы выследил что-то, на чем можно хорошо заработать, но не сказал ей, что именно это было, а она и не спрашивала. И вот однажды вечером Джимми ушел в море, да так и не вернулся.

— Весьма сожалею, — привычно прокомментировал я и доел остатки лосося.

Наступила пауза. Комнату заполнило этакое безбрежное молчание, как в горах. Язычки пламени свечей вспыхивали в серо-зеленых глазах Фионы.

— Мне жаль и Морэг и детишек, — сказала она. Я хранил молчание.

— Вы не могли бы сходить и поговорить с ней? — попросила Фиона. Я опустил глаза на полустершийся позолоченный ободок своей тарелки.

— Не думаю, что в моих силах сделать там что-то полезное, — сказал я.

— Вы могли бы объяснить ей, как предъявляют иск, — попросила Фиона.

— К кому?

— К военно-морскому флоту, — сказал Эван хриплым голосом. — Эти края прямо-таки засорены подводными лодками. Мэрдо Кеннеди, он тут макрель ловит, шел как-то по тихой и спокойной воде, и тут налетает сволочная здоровенная волна, высотой футов в пять, прет на него как экспресс, и вот уже Мэрдо оказывается, черт подери, на спасательном плоту, а моряки отпираются: они ни в чем не виноваты, это была случайная волна. Мэрдо считает, что если бы это была случайная волна, то на ее передней стороне не был бы нарисован британский военно-морской флаг.