Тропик ночи - [19]

Моя корзина входящих документов доверху забита требованиями, скопившимися за ночь. Я перебираю их, перевернув всю пачку и начиная с того, что лежало в самом низу, — ведь по времени оно поступило первым. Такой, вполне обоснованный порядок просмотра был предписан мне миссис Уэйли. Разобравшись в материалах и отложив в сторону требование, оформленное не по правилам, я начинаю сновать от стола к шкафам и обратно, мало-помалу отыскивая необходимое. Стараюсь справиться с задачей поскорее, но когда возвращаюсь к столу в очередной раз, обнаруживаю на нем коробку, полную папок, и записку от миссис Уэйли: «Отнесите эти папки в отдел расчетов».

Вообще-то это работа рассыльного, и я не должна ее выполнять, но, видимо, миссис Уэйли намерена использовать меня в этом качестве из-за моей высокой производительности. Если бы каждый в регистратуре работал с такой скоростью, как я, с делами мог бы управиться половинный штат сотрудников, а с точки зрения миссис Уэйли, допускать уменьшение ее империи ни в коем случае не следует. И потому она не хвалит меня, но отправляет с поручениями. Решение вполне творческое.

Я сунула коробку под мышку и направилась в отдел расчетов. В отличие от других служебных визитов посещение этого отдела рассматривалось как желанная награда. Сердца всех служащих регистратуры устремлялись к отделу расчетов, как сердца истинных христиан устремляются к небесам, а сердца людей оло — к Золотому Ифе, обители богов. Потому что отдел расчетов — душа больницы. Как без него медсестры могли бы ухаживать за больными, хирурги — оперировать, врачи-интерны — выстукивать пациентов, психиатры — назначать наркотические препараты?

Отдел расчетов — светлое, полное свежего воздуха помещение, здесь на полу ковровое покрытие, а не зеленый линолеум, как у нас. Счастливцы, обитающие тут, стучат на компьютерах. На столах у них семейные фотографии и плюшевые игрушки. Нам в регистратуре такого не дозволено, наши столы должны быть свободными, чтобы раскладывать на них папки. На обратном пути к своему посту я делаю небольшой крюк и захожу в пункт первой помощи. Я это делаю так часто, как только могу, чтобы хоть немного разнообразить день. Многие пациенты ждут там оказания первой помощи, однако в дневное время большинство посетителей относится к категории неимущих, добивающихся медицинского обслуживания. Те из них, кто постарше, сидят на разноцветных пластмассовых стульях, а те, кто помоложе, слоняются по всему помещению, делясь со своими товарищами по социально-экономическому статусу всеми вирусами и бактериями, какие у них есть.

Мое внимание привлекает пожилая леди в черном. Она находится в прострации и негромко стонет; ее поддерживают две молодые женщины. Они говорят с ней по-испански. У меня перехватывает дыхание, я ощущаю спазмы в животе. Дульфана[18] исходит из этой женщины, как дым, и я чувствую ее запах. Нет, это не запах в полном смысле слова, но нечто, действующее на обоняние. Кто-то заколдовал пожилую леди. Я поворачиваюсь и быстро ухожу прочь. В самом начале моего обучения Улуне дал мне съесть кадул, магический состав в виде пасты зеленого цвета; благодаря этому, пояснил он, я получу способность чувствовать присутствие колдовства. Улуне постоянно давал мне что-то проглотить, или вдувал мне что-то в ноздри, или втирал в кожу. Большинство из этих сложных биохимических составов давало мне возможность понимать состояние фана, то есть магического тела. Все живое обладает фана. То, чем для физических тел является м'фа, для невидимого мира, называемого м'доли, является фана. После процедуры я два дня была больна; это и забавляло Улуне, и радовало его как свидетельство того, что состав подействовал. Впоследствии, к моему вящему изумлению, я и в самом деле могла распознавать дульфана как характерный признак воздействия колдовства на фана. И понимала, что обладаю такой способностью в результате воздействия на мой организм составов, введенных мне Улуне, хотя с тех пор прошло четыре года. Я часто чувствую дульфана на улицах Майами — почти так же часто, как запах кубинского кофе в некоторых кварталах города.

Я ощутила неопределенный укор совести, но подавила его. Я могла бы помочь этой женщине, которой не может предложить ничего путного злосчастный интерн; он скрупулезно ее осматривает, однако избавление от колдовства вызовет в м'доли нечто вроде торнадо, и узкий конец этого смерча будет направлен прямо на меня. Секс усилит фана, принесет счастье, удовлетворение, радость и гнев, поэтому я теперь осторожна и не вмешиваюсь в подобные вещи. Существует ребенок и моя любовь к нему, которая может оставить небольшой обжигающий след в старом м'доли, а я ничего не смогу с этим поделать. Фана у каждого существа имеет свое отличие, как запах у каждого из нас. Я не научилась определять до тонкости такие особенности, однако Улуне это мог делать, и, наверное, мой муж теперь уже может. Следит ли он за мной? Это моя постоянная мысль. Я знаю, что ему хотелось бы найти меня. Он хотел, чтобы мы были вместе, по крайней мере, так он говорил в ту ночь, когда я уплыла. Он хочет, чтобы я наблюдала за его действиями.