Тропик Динозавра - [8]

4

Мы проскочили пески, а за ними последний на нашем пути хребет Сэврэй-Ула. Впереди раскинулась наполненная голубым светом Нэмэгэтинская впадина овальной формы, длиной в сто пятьдесят километров. По ту сторону ее виднелись гребни Тост и Нойэн. Мы остановились на обед. Ели молча, укрывшись от порывов ветра за машиной. Песок сыпался в котелки, скрипел на зубах. Над котловиной неслись светящиеся облака. Под ними висели хрустальные шлейфы дождей. На дне котловины клубились тучи пыли, вуалью взметался песок, завиваясь в гибкие столбы кирпичного цвета.

Дорога шла вниз через обширные участки, засыпанные щебнем, пересеченные глубокими рвами. Напуганные шумом, из них выскакивали джейраны, напоминающие механическими движениями тонких ножек, словно сделанных из стали, остренькими, как иголочки, копытцами, заводные игрушки. Небольшими стадами они опрометью выскакивали на дорогу в страшном испуге, потому что в ущельях ревел ветер и заглушал шум мотора. Светло-коричневые с торчащими кверху палочками хвостов, черными на концах, они мчались легко и грациозно, не в силах остановить бег, летели вверх по склону, взвиваясь к вершине.

Съехав вниз, мы нырнули в пыльную тучу и продолжали двигаться против ветра по направлению к солнцу. Песок бил в ветровое стекло, солнечный свет ослеплял, брызгая снопами лучей через разрывы в тучах. Земля была подвижна, как поверхность моря, вся в потоках, реках песка, текущих зигзагами, сверкающих золотом.

Из-за вала щебня показались крыши вытянутых в ряд юрт, розовеющих в отблеске вечерней зари. Ветер стихал. Крашеные двери юрт — синие, красные — стали приоткрываться, из них выглядывали люди, отовсюду бежали ребятишки. Увидев их, я подумал, что знаю этот поселок дольше, чем они. Когда я приехал сюда впервые, этих шестилетних малышей еще не было на свете. Они толпились вокруг нас, щекастые, упитанные, с округлыми мордашками, словно у них были битком набиты рты, румяные и коричневые от солнца, с гладкой бархатистой кожей, вскормленные мясом, костным жиром, желтым бараньим салом, тушеной козлятиной, лапшой с мясом и луком, сухим печеньем, зеленым чаем, пышущие здоровьем, как будто и не было позади долгой суровой зимы. Теперь наступала весна, а это означало — кумыс, сладкое молоко верблюдиц с толстыми, как блины, кружками сливок.

Против большинства юрт стояли сарайчики-кухни, сколоченные из листов фанеры. У стен — закопченные котелки, плетеные корзины с сушеным навозом. Подходили старшие, появился Будэ с лицом, круглым, как луни, со своей обычной прядью на лбу. На руках он нес «ночку с бантом в волосах, похожим на бабочку необычайных размеров. Девочка прижималась лицом к отцу, и ли два похожих лица были как две луны — большая и маленькая. Подошел служащий почты и еще кто-то. Они здоровались, подавая руки; женщины наблюдали издали, как я вручал подарки для всего поселка — набор для пинг-понга в здешний клуб. Я объяснил, что мы еще вернемся в Улан-Батор за остальными участниками экспедиции. Будэ попросил привезти ботинки для детей, которых у него было человек пять, и материал на дэли для жены. Он обернулся и окликнул ее, спросив, какой цист выбрать. Несколько минут ушло на обсуждение, где устроить нас на ночлег, и решили, что в школе, домике из двух комнат. Учитель вместе с учениками вынесли из одного класса скамьи местной работы, из очень толстых досок, низкие и маленькие, будто предназначались для карликов с огромным весом. Тем временем мы разгружали «стар», внося оборудование в бездействующую солеварню, превращенную в административное здание и клуб артели одновременно.

За юртами, к западу находилась пустынная впадина, одно из последних мест, которое населяли динозавры перед тем, как исчезнуть с лица земли. В ней мы проведем несколько месяцев. Сейчас ее прикрывала завеса пыли, хотя ветер уже утих. Впервые мы приехали в столь раннюю пору года, поэтому нас не покидали опасения, что ветры и бури будут сильно докучать нам до самого конца мая.

В помещении класса на досках мы разложили надувные матрацы. Циприан спугнул кота. Черный зверь с янтарными глазами, огромный, как ягненок, бесшумно упал из люка в потолке на спальные мешки — огонек свечи не шелохнулся. Помчался в сени, вернулся, привлеченный молоком, которое налил Циприан, попил и позволил себя погладить. Кот выходил и возвращался несколько раз, выгибал спину, заглядывал в глаза. Я погладил его, и тут что-то недоброе ударило мне в голову — я с силой провел рукой против шерсти, посыпались искры. Мурлыканье прекратилось, спина напряглась. Кот попятился, пристально взглянул на меня, вдруг выбросил вперед лапу, хватил по руке когтями, цапнул зубами. Затем неспешно удалился и больше в этот вечер не вернулся.

Уже улегшись в спальный мешок, я спросил:

— Что вы скажете, Панове, если я заберу в Улан-Батор одного Эдека, а вы дождетесь остальных здесь?

— С удовольствием! — возликовал Томек. — Я спокойно проведу обследование движущихся дюн…

— Порядок! — сказал Циприан, потирая руки. — Еще несколько дней свободы! — он откровенно радовался.

За те дни, что мы провели вместе, я имел возможность убедиться, что Циприан станет «непокорным духом» коллектива. Такая экспедиция, как наша, здесь, в Гоби, в пустынной местности, — все равно что высадка на другой планете. Ограниченное время, строго определенная цель. Участники обязаны полностью сосредоточиться на общем задании. Приходится менять привычный образ жизни, отказаться от своих привычек, держаться дисциплины, похожей порой на школьную, а иногда и на военную.