Тропик Динозавра - [38]

На пространствах между реками, на твердом надеж ном грунте, обитали панцирные динозавры, обладавшие мощной защитой в виде панциря и хвоста-дубины. Леса и поляны были местом обитания пахицефалозавров, животных с чудовищно разросшимися костями черепа. Пищей им служила листва деревьев. И та и другая среда были населены также более мелкими пресмыкающимися — ящерицами, змеями, черепахами. В воздухе проносились летающие рептилии и птицы. А под ногами динозавров — в траве, в кустах, в подлеске — шмыгали крошечные млекопитающие. Бегали они и по ветвям деревьев. Некоторые из них были предками нынешних животных.

Что произошло в том мире? Что привело динозавром к гибели на пороге новой эры? Растительность уже изменялась существенно, климат также не подвергался резким изменениям. Может быть, причиной стала складчатость Земли? В мезозое, эре динозавров, континенты были такими плоскими и ровными, что мелкие реки и озера широко разливались. Вокруг них динозавры получали достаточно корма, укрывались в воде, а обширныеравнины благоприятствовали передвижениям гигантов, искавших новые пастбища. В начале третичного периода, когда развились процессы альпийского горообразования, поверхность материков подверглась значительным изменениям. Исчезли безбрежные озера, реки втянулись в долины, потекли по руслам с высокими берегами. Доказательства этих изменений мы находим при исследовании осадков третичного периода, наступившего после мела. Однако была ли гибель динозавров связана с ни ми или нет, на этот вопрос пока ответить нельзя. Кроме этого предположения, существует немало других, в таков же мере ненадежных.

Самое жаркое время дня мы отводили для обеда в отдыха. Под полотняным навесом, где были расставлены столы, температура достигала тридцати пяти градусов Зной просачивался сквозь полотно. Сразу же после еды, обессиленные, мы вползли в юрту и вповалку улеглись на досках. Я оказался между Мягмаром и Бат Нэмбо.

— Ты учишься в школе? — спросил я Мягмара.

— Мхм… — сонно пробормотал он.

— Он не понимает, что ты говоришь, — вмешался Бат Нэмбо.

— Ты понял? — обратился я к Мягмару.

— Мхм… — ответил он.

— Он уже не учится, — объяснил его товарищ. — Ему уже семнадцать, и он пойдет в армию. Везет ему!

— А ты что, тоже хочешь в армию? — удивился я.

Я уже слишком стар, — ответил он. — Пятьдесят. И семья на шее. У меня никогда нет денег, — признался он. Я пришел работать к вам без гроша. Все, что было, оставил жене. Ей скоро родить, а у нас уже трое… — он мягко улыбнулся.

Во второй половине дня мы вынули два позвонка из позвоночника зауролофа, разделив надвое скальный блок. Заднюю часть обстроили ящиком, кости обложили лигпином, а ящик залили гипсом. На большее не хватило времени. Началась такая сильная буря, что мы помчались в лагерь спасать палатки. Когда клубы пыли рассеялись, наступил вечер, и пришла пора заняться ужином.

Вечером улучшились условия радиоприема. Однако мы безрезультатно пытались поймать сигналы времени. На коротких волнах слышались китайские массовые песни. Шла также передача из Пекина на испанском языке для Латинской Америке, из Ватикана для Польши, из Польши для Скандинавии, из Лондона на «специальном английском» для развивающихся стран, из Соединенных Штатов для Чехословакии, из Албании для Советского Союза, а Люксембург давал музыку для всего мира.

Переправить в гипсовом монолите орнитомима, которого нашел Войтек, не представлялось никакой возможности. Скала с вмурованным в нее скелетом была слишком хрупкой, рассыпалась в руках и не служила достаточно хорошей защитой для костей. Поэтому мы извлекли их по одной, пропитали клеем, обернули бинтами и обложили лигнином. «Утконосый» был запакован в три монолита. Два из них весили почти по двести килограммов, так что возникла проблема их погрузки в машину. Самый короткий путь, по мнению Войтека, — это втянуть ящики на гребень высотой в тридцать метров, разделяющий два ущелья, и затем спустить их с другой стороны, куда мог подъехать грузовик. Мы решили осуществить подъем при помощи ручной лебедки с подъемной силой в полторы тонны, укрепленной вбитыми на вершине стальными стержнями.

2

Во время работ над орнитомимом Зофья почувствовала себя совсем худо, и мы решили, что откладывать лечение опасно. Боль в ухе разрывала ей голову. Поэтому уже в полдень мы спустились в лагерь. Я начал готовить машину в путь, сменил масло, добавил тормозной жидкости, пополнил запас бензина в баке и канистрах. Мы взяли в «мусцель» Пэрлэ в качестве переводчика.

В Гурван-Тэс мы прибыли под вечер. Сначала я подъехал к домику радиостанции.

На столе лежали письма, часть адресована нам, часть русским. Отсюда мы сделали вывод, что в котловине скоро появится советская экспедиция.

Пришел Будэ и согласился устроить нас на ночлег и клубе артели. Просторный зал был заставлен стульями здесь демонстрировались кинофильмы. Я спал на освежающем сквознячке у порога. Пэрлэ улегся на стульях, а Зофья в глубине зала на сцене с плюшевым занавесом, под киноэкраном позади стола президиума.

Мы проснулись утром, когда лучи солнца упали на графики, на которых было запечатлено развитие соляной артели и рост добычи соли, а также виды поселка, нарисованные мелками, — скорее всего произведения местной детворы. В девять мы были уже в пути, на колее, ведущей по центру впадины. Под безоблачным небом в отвесных лучах солнца мир казался плоским и серым. Нас охватила сонливость, но при постоянной тряске пассажирам не удавалось вздремнуть.