Тропа Самагира - [6]
Кое-как преодолев завал, Остяк пошел дальше, взобрался на голую возвышенность и в удивлении остановился.
— О-бой! — воскликнул он. — Что за чертовщина, не во сне ли вижу?
Кругом была темная кедровая тайга, а за ней сразу же вздыбились клыкастые гольцы: ни пройти, ни пролезть. Сплошная стена из дикого камня, а посреди этой ограды — луг и речка, стремительно несущаяся в узкое ущелье. «Одна дверь в божий мир, и ту завалили деревьями. Что за непонятные люди?» — продолжал удивляться Остяк. В середине той луговины, что за каменной стеной, продолговатый взлобок ощетинился сосняком и издали походит на конскую гриву. На этой гриве чуть курчавился дымок, паслись овцы и коровы.
«Не, тут не эвенки, у них олени разгуливали бы… Корма им здесь в избытке. А русский без пашни и огорода жить не будет. У них бабы загрызут мужика, ежели огорода не будет. Я насмотрелся, знаю. Здесь буряты живут, вот кто… А пошто прячут свои юрты?»
Придерживаясь кромки леса, Остяк осторожно пошел к гриве. Снег был неглубокий, лыжи пришлось оставить внизу, у завала.
Рядом вдруг что-то щелкнуло, от сосны отлетела щепка, хлестнул выстрел. Остяк упал за колоду, быстро перезарядил ружье боевым патроном.
«Убьют, собаки!..» Так оно и есть: знал, что добрый человек не завалит тропу, не станет прятать юрту в трущобе.
Остяк крикнул: «Ге-ей, не балуй! Так и ухлопать просто!»
— Кар-кар-кар! — ответила матерая таежная ворона. Оська поднялся и отряхнулся от снега. Через луговину, оглядываясь назад, бежал парнишка. Эвенк с досады плюнул и смачно выругался.
ГЛАВА 3
Стемнело: будто богиня Бугада распалила в своем чуме большой дымный костер, сажей занесла и небо и всё окрест. В узкое ущелье спустилась мгла. Потом постепенно прояснилось, стало видно морозное небо. Оська терпеливо сидит в засаде за завалом: должны же появиться хозяева таинственной долины. Но никто не идет. А мороз донимает все сильней. Но нет, Оську не заморозишь! Недаром зовут его Одиноким Волком за то, что он не ушел на Томпу-реку со своими сородичами. Страшный был тогда год, белый царь запретил добывать соболя и повелел выслать всех тунгусов с их родных подлеморских рек. Со слезами уходили на Томпу-реку его сородичи. А Оська не покинул свою Малютку-Марикан, ослушался царя Миколку, бродил по тайге Одиноким Волком, тайком промышляя соболя, сделался неуловимым хищником в собственных урочищах. В лютые зимние морозы по-волчьи ночевал на снегу. «Нет! Оську не заморозишь! Буду до конца Волком, что ли? А?.. Как же с Новой Тропой-то быть? А? Нет! Надо подобру разговор вести… Люди же там, поймут меня. Подожгу этот проклятый завал. Станет светло, тепло».
Настрогал смолистых щепок. Долго высекал огонь.
— Трут, должно, отсырел? — спрашивает Оська у холодного огнива. — Куражится. Сейчас возьму другой кусочек. Вот так! Так, давай, огонь…
И вот узкое ущелье осветилось. Ярко горит красная сухая хвоя, смолистые сучья воспламеняются буйными языками. Огонь проворно перебегает с дерева на дерево.
Смотрит Оська в бушующее пламя, и ему чудится, будто не огонь бушует в костре, а это горит его Малютка-Марикан.
«А что, если прийти летом в Подлеморье и поджечь Марикан?.. Чтоб ни мне, ни Сватошу… Миколка-царь отобрал наше Предморье, да не в пользу ему пошло: говорят, убили его русские работники. Туды ему и дорога. Эх, царь ты, царь, много людей ты обижал. Это наш тунгусский бог наказал тебя. Он, паря, сердитый. У-ух!»
Сейчас, говорят, сидит на Миколкиной скамейке Ленин. Как-то слыхал от Антона-охотника, что Ленин горой стоит за бедный люд. А больше Оська ничего не знает про Ленина. Откуда знать ему, Одинокому Волку? Только изредка виделся с Хабелькой. И разговор у них всегда был один: где промышлять да как увильнуть от стражников? А когда выходил с промыслов к русским, отдавал соболей Моське-еврею. Тот молчком выдаст ему деньги и без лишних слов захлопнет тяжелую дверь. Хитру-у-ущий! А с деньгами Оська не дружит. Зачем они ему? «Духи — хозяева тайги денежных недолюбливают, а вот нашего брата жалеют, видят, что бредет по тайге «нужда», глядь, пошлют навстречу зверя. Это все верно, на своей шкуре спытал. Ха, зачем Оське деньги?! Живо пропьет и — снова в Подлеморье. Откуда же знать Оське про Ленина? Однако Антоха много знает про него… против царя воевал. Надо у него распознать хорошенько. Если Ленин ладный мужик, то буду просить, чтоб отдал мою Малютку-Марикан. Куда ему с ней возиться: соболя ему не промышлять».
Вдруг Оська слышит чьи-то легкие шаги. Отскочил в сторону от костра, сел на пень и приготовился встретить недруга. Ущербный месяц хорошо освещает деревянную накладку мушки. Приложился к прикладу и пробует взять на прицел темный пень.
«Подходи, подходи, собака, уж не промахнусь», — подумал Оська.
Шаги затихли совсем.
«Поджидает своих… боится один-то…» — Иди, не бойсь, — тихонько, даже ласково зовет Оська, а руки еще крепче сжимают винтовку.
По крутому склону черной горы раздалась частая дробь копыт. Оська облегченно вздохнул, незлобно ругнул зверя.
Чтобы подбодриться, Оська напился чаю. Закурил. Никак не уходит дума о вчерашней встрече.
Почему стрелял тот щенок? — спрашивает Оська у костра. «А все-таки не везет мне. Пошто гневишься на меня, Горный Хозяин? Смекаешь, как бы доконать Одинокого Волка, да?» — лезут в голову тревожные вопросы.
Повести бурятского прозаика рассказывают о жизни таежников-промысловиков. Со страниц произведений встают яркие, самобытные характеры людей отважных и мудрых.Автор поднимает важные нравственные проблемы, показывая нелегкий путь обретения человеком своей судьбы.
Повесть бурятского прозаика рассказывает о жизни таежников-промысловиков. Со страниц встают яркие, самобытные характеры людей отважных и мудрых. Автор поднимает важные нравственные проблемы, показывая нелегкий путь обретения человеком своей судьбы.
Повесть бурятского прозаика рассказывает о жизни таежников-промысловиков. Со страниц встают яркие, самобытные характеры людей отважных и мудрых. Автор поднимает важные нравственные проблемы, показывая нелегкий путь обретения человеком своей судьбы.
Повесть бурятского прозаика рассказывает о жизни таежников-промысловиков. Со страниц встают яркие, самобытные характеры людей отважных и мудрых. Автор поднимает важные нравственные проблемы, показывая нелегкий путь обретения человеком своей судьбы.
Повесть бурятского прозаика рассказывает о жизни таежников-промысловиков. Со страниц встают яркие, самобытные характеры людей отважных и мудрых. Автор поднимает важные нравственные проблемы, показывая нелегкий путь обретения человеком своей судьбы.
Елизар Мальцев — известный советский писатель. Книги его посвящены жизни послевоенной советской деревни. В 1949 году его роману «От всего сердца» была присуждена Государственная премия СССР.В романе «Войди в каждый дом» Е. Мальцев продолжает разработку деревенской темы. В центре произведения современные методы руководства колхозом. Автор поднимает значительные общественно-политические и нравственные проблемы.Роман «Войди в каждый дом» неоднократно переиздавался и получил признание широкого читателя.
В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.
В сборник вошли лучшие произведения Б. Лавренева — рассказы и публицистика. Острый сюжет, самобытные героические характеры, рожденные революционной эпохой, предельная искренность и чистота отличают творчество замечательного советского писателя. Книга снабжена предисловием известного критика Е. Д. Суркова.
В книгу лауреата Государственной премии РСФСР им. М. Горького Ю. Шесталова пошли широко известные повести «Когда качало меня солнце», «Сначала была сказка», «Тайна Сорни-най».Художнический почерк писателя своеобразен: проза то переходит в стихи, то переливается в сказку, легенду; древнее сказание соседствует с публицистически страстным монологом. С присущим ему лиризмом, философским восприятием мира рассказывает автор о своем древнем народе, его духовной красоте. В произведениях Ю. Шесталова народность чувствований и взглядов удачно сочетается с самой горячей современностью.
«Старый Кенжеке держался как глава большого рода, созвавший на пир сотни людей. И не дымный зал гостиницы «Москва» был перед ним, а просторная долина, заполненная всадниками на быстрых скакунах, девушками в длинных, до пят, розовых платьях, женщинами в белоснежных головных уборах…».