Трон из костей дракона. Том 2 - [135]

.

Саймон слышал сонное пение пастухов, которые вели блеющий домашний скот с лугов, эхом вторившее гудению пчел. Лето! Скоро будут праздники и ярмарки… Святого Сутрина, Середины мансы, но сначала его любимый праздник – Летнее солнцестояние…

Летнее солнцестояние, когда все становится иным, все меняет облик, когда друзья надевают маски, а враги костюмы, они смешиваются друг с другом в темноте… когда всю бессонную ночь играет музыка, а Уединенный сад украшают серебряные ленточки, и смеющиеся, танцующие фигуры населяют лунные просторы.

– Сеоман? – чья-то рука сжала его плечо и легонько потрясла. – Сеоман, ты плачешь, проснись.

– Танцоры… маски…

– Проснись! – рука тряхнула его сильнее.

Саймон открыл глаза и увидел Джирики в тусклом косом свете.

– Похоже, тебе приснился пугающий сон, – сказал ситхи, опускаясь на корточки рядом с Саймоном.

– Но… на самом деле, нет. – Он содрогнулся. – Было л-лето… день Летнего солнцестояния…

– Вот оно как. – Джирики приподнял бровь и изящно пожал плечами. – Я подумал, что ты забрел в такие царства, где тебе не следовало находиться.

– Что может случиться плохого летом?

Принц ситхи снова пожал плечами, потом достал что-то из плаща – жест любимого дядюшки, пытающегося игрушкой отвлечь внимание хныкающего ребенка, – блестящий предмет в изящной резной деревянной рамке.

– Ты знаешь, что это такое? – спросил Джирики.

– …Зеркало? – Саймон не совсем понимал, о чем ситхи спрашивает.

Быть может, принц знал, что Саймон уже брал его в руки в пещере?

Джирики улыбнулся.

– Да. Но это очень необычное зеркало с весьма долгой историей. Тебе известно, что можно с ним сделать? – Он протянул руку и постучал пальцем по заросшей щеке Саймона. – Попытайся догадаться?

– В-в-видеть вещи, расположенные д-д-далеко? – спросил он после некоторых колебаний, ожидая неизбежной вспышки возмущения.

Ситхи на него посмотрел.

– Ты слышал о зеркалах зида’я? – наконец после короткого колебания спросил Джирики. – Они все еще являются предметами песен и легенд?

Теперь у Саймона появился шанс ускользнуть от правды. Однако собственные слова его удивили.

– Нет, – сказал Саймон. – Я заглянул в него, когда мы находились в вашем охотничьем домике.

Странное дело: признание Саймона заставило Джирики удивиться еще больше.

– Ты видел в зеркале другие земли? А не просто свое отражение?

– Я видел… принцессу Мириамель – моего друга, – добавил он и похлопал рукой по голубому шарфу, который носил на шее. – Было похоже на сон.

Ситхи нахмурился, глядя в зеркало, но без гнева, а как если бы смотрел на поверхность бассейна, под которой металась неуловимая рыба, которую так хотелось увидеть.

– Ты молодой человек с сильной волей, – медленно проговорил Джирики, – сильнее, чем ты знаешь сам, – или тебя каким-то образом задели иные… – Он перевел взгляд от Саймона к зеркалу и на некоторое время замолчал.

– Это зеркало очень старая вещь, – наконец снова заговорил Джирики. – Считается, что оно чешуйка Великого Червя.

– И что это значит? – спросил Саймон.

– Великий Червь, согласно многим легендам, опоясывает мир, – ответил принц. – Однако мы, ситхи, видим Червя во всех мирах сразу, в тех, что просыпаются, и тех, что еще спят… тех, что существовали и еще придут. Он держит свой хвост во рту, поэтому у него нет ни начала, ни конца.

– Червь? Вы имеете в виду д-д-дракона? – уточнил Саймон.

Джирики коротко кивнул, так птица клюет зерно.

– Также говорят, что все драконы произошли от Великого Червя, и каждый следующий меньше тех, что жили до него. Игьярдук и Шуракаи были меньше своей матери Хидохеби, а она, в свою очередь, меньше отца – Золотого Каэрукама’о. Однажды, если это правда, драконы исчезнут окончательно – если уже не исчезли.

– Это б-было бы хорошо, – пробормотал Саймон.

– В самом деле? – Джирики снова улыбнулся, но его глаза оставались холодными сияющими самоцветами. – Люди растут, пока великие черви… и другие… уменьшаются. Складывается впечатление, что таков порядок вещей. – Он потянулся с неуловимой грацией только что проснувшегося кота. – Таков порядок вещей, – повторил ситхи. – И все же я принес тебе чешуйку Великого Червя, чтобы кое-что показать. Ты хочешь посмотреть, человеческое дитя?

Саймон кивнул.

– Это путешествие оказалось очень трудным для тебя, – сказал Джирики, бросив быстрый взгляд за его плечо, где вокруг Гриммрика и маленького костра устроились остальные. Только Ан’наи поднял голову, и между ситхи произошел какой-то невидимый и безмолвный разговор. – Смотри, – через мгновение сказал Джирики.

Зеркало у него в руках было подобно чаше с драгоценной каплей воды, по которой пошла рябь. В нем хранилась тьма, расщепленная лишь зазубренным росчерком светло-серого, отражением облаков над расселиной, и казалось, будто в этой тьме стали расти диковинные точки зеленого света, словно странные овощи-звезды, посаженные на вечернем небе.

– Я покажу тебе истинное лето, – тихо сказал Джирики, – лучше любого, что ты когда-либо видел.

Пятнышки сияющей зелени начали трепетать и сливаться, сверкая изумрудными рыбками, поднимавшимися к поверхности затененного пруда. Саймон почувствовал, как погружается в зеркало, хотя он не двигался, застыв над ним. Зеленое разбилось на множество частей, теней и оттенков. И в одно мгновение они преобразились в удивительное переплетение мостов и башен: город и лес слились воедино, моментально возникли посреди травянистой равнины – не город, над которым вырос лес, как в Да’ай Чикиза, но процветающая живая амальгама растений и полированного камня, мирта, нефрита и виридиана.