Трое вне игры - [49]

После выхода игроков на поле в холодильнике оставалось восемь бутылок «Бибрайта». Анализ показал, что две из них, стоявшие в первом ряду, сдобрены снотворным, а остальные шесть – нет. Проверили и другие напитки в холодильнике, но и там фенобарбитала не нашли. О том, что Бейкер, Прентисс, Нил и Эстон любят «Бибрайт» и всегда выпивают по бутылке перед игрой, знали буквально все. Отпечатков пальцев на бутылках не нашли. Флакон из-под таблеток обнаружить не удалось.

Ситуация складывалась безрадостная.

Взять, например, мальчика на побегушках Джимми Бёрра. Обычно, не застав его на месте, игроки оставляли в коробке расписки за взятое имущество. Не было Джимми и в этот раз. Кто-то раздобыл ему билет на матч, и мальчишка умчался на трибуну, пока бо́льшая часть игроков еще переодевалась перед игрой. Услышав об этом, сержант воспрянул духом. Кто удалил Джимми из клуба? Кто достал ему билет? Увы, этим добрым человеком оказался менеджер Арт Кинни.

В районе восьми вечера полицейские махнули на все рукой. Двадцати членам клуба «Джайентс», включая тренеров и ассистентов, было разрешено переодеться под неусыпным надзором стражей порядка. После этого всех распустили по домам, велев оставаться на связи.

По всей вероятности, ни один из них не был причастен к преступлению. Пока вырисовывалась следующая картина. Ферроне приехал в клуб где-то в начале первого и надел форму. Это видели с десяток игроков, находившихся в тот момент в раздевалке. Он присутствовал на летучке, которую Кинни устроил у себя в кабинете перед игрой. Никто не помнил, как Ник куда-то ушел после нее. Исчезновение Ферроне обнаружилось, только когда команда вышла на поле и расселась на скамейках в своем секторе перед началом игры.

Полицейские сочли, что Ферроне не могли проломить голову в кабинете Кинни, когда в клубной комнате, всего в нескольких футах от него, сидела команда. Это очищало от подозрений всех игроков, вышедших на поле и остававшихся там весь матч.

Когда полицейские разрешили игрокам покинуть клуб, с ними ушел и Пьер Мондор, жестоко поплатившийся за свое желание посмотреть бейсбол. Повезло ему, нечего сказать.

Как я уже говорил, в десятом часу по клубной комнате ветром пронесся Хеннесси, направлявшийся из раздевалки в кабинет Кинни. Мы с Вулфом сидели на кожаном диване, но инспектор не удостоил нас и взглядом. Он скрылся за дверью, но вскоре вернулся.

– Вулф, зайдите-ка сюда, – встав на пороге, сказал он.

– Я ем, – бесстрастным голосом ответил Вулф.

– Комиссар желает вас видеть.

– Он ест?

Не дожидаясь ответа, Вулф повернул голову и проревел:

– Мистер Скиннер, я обедаю!

Я счел, что Вулф поступает невежливо, ехидничая по поводу пива и сэндвичей, которые распорядился принести Чисхолм. Хеннесси, похоже, был со мной согласен и даже начал какую-то фразу, но так ее и не договорил. Позади него показался комиссар Скиннер. Хеннесси отодвинулся, и Скиннер вошел в комнату. За ним появился Чисхолм. Оба подошли к дивану, и комиссар спросил:

– Обедаете, значит?

– Да, сэр. – Вулф взял еще один сэндвич. – Сами видите.

– Обычно вы обедаете иначе.

Вулф недовольно заворчал и впился зубами в сэндвич.

– Игроков отпустили, – дружелюбным тоном продолжил Скиннер, – но та четверка – Бейкер, Прентисс, Нил и Эстон – все еще здесь. Когда инспектор Хеннесси спросил, что они здесь делают, игроки ответили, что им велел задержаться мистер Чисхолм. Сам же мистер Чисхолм сказал, что выполнил вашу просьбу. Насколько он понял, вы желаете побеседовать с ними, после того как отсюда уедет следственная бригада. Это так?

– Мне показалось, я все объяснил яснее ясного, – кивнул Вулф.

– Мм… – протянул комиссар, задумчиво глядя на Вулфа. – Видите ли, какое дело… Я вас достаточно хорошо знаю. Вряд ли торчать здесь полночи и допрашивать игроков – предел ваших мечтаний. Кроме того, по просьбе мистера Чисхолма мы уже позволили вам побеседовать не только с этой четверкой, но и с некоторыми другими игроками. Вы что-то замышляете. Эти четверо бейсболистов пострадали от воздействия снотворного. Однако они вышли на поле с другими членами команды, а значит, здесь их не было. Поэтому мы думаем, что ни один из них не может являться убийцей Ферроне. А что думаете вы?

– Пока ничего, – ответил Вулф, проглотив последний тщательно прожеванный кусочек сэндвича.

Хеннесси глухо зарычал. У него на скулах заходили желваки.

– Я вам не верю, – заявил Скиннер все так же дружелюбно, но было ясно, что это дружелюбие дается ему с большим трудом. – Вы что-то замышляете, – с настойчивостью в голосе повторил он. – Скажите, зачем вам понадобились эти четверо игроков?

– Нет, сэр, – покачал головой Вулф.

Хеннесси шагнул к Вулфу:

– Слушайте, вы находитесь на подведомственной мне территории. Моя фамилия Хеннесси. Не смейте превращать расследование убийства в салонную игру!

Вулф в деланом удивлении поднял брови:

– Расследование убийства? Меня оно совершенно не интересует. Мистер Чисхолм нанял меня для того, чтобы я выяснил, кто одурманил игроков. Вполне допускаю, что эти два преступления связаны между собой, но расследование убийства – ваша работа. Кроме того, вовсе не обязательно, что преступления связаны. Насколько я понимаю, бейсболист по фамилии Мойс сейчас беседует с окружным прокурором. – Вулф ткнул пальцем в сторону раздевалки. – Вам удалось выяснить, что за последний месяц он дважды кидался с кулаками на мистера Ферроне, который весьма неосмотрительно проявлял интерес к супруге Мойса. Мойс задержался в клубе и присоединился к команде на поле через три-четыре минуты, как раз перед тем, как обнаружилась пропажа Ферроне. Эти сведения, мистер Хеннесси, могут очень вам помочь в ходе расследования убийства, но для меня они совершенно бесполезны. Мне, напоминаю, нужно отыскать злоумышленника, добавившего фенобарбитал в бутылки с содовой. Мистеру Мойсу уже предъявлено обвинение?