Трое на один стул - [2]

Луиза и Таттл устроились на ночь в комнате, которую, судя по всему, занимал Джонни Эрроу, но еще не заснули, когда в дверь позвонили. Таттл поднялся, чтобы открыть. Это был Пол. Младший брат заявил, что в баре на первом этаже отеля его избил Джонни Эрроу, и в доказательство продемонстрировал разнообразные синяки. Эрроу, сказал Пол, увели двое полицейских. По мнению Пола, у него была сломана челюсть и, возможно, пара ребер, поэтому он не решился сесть за руль, чтобы ехать домой в Маунт-Киско. Тогда его уложили на диване в гостиной, и через тридцать секунд он уже вовсю храпел. Еще раз заглянув в комнату Берта, Луиза и Таттл вернулись в кровать. Около шести часов утра их разбудил Пол. Сам он проснулся оттого, что свалился с дивана, после чего решил посмотреть, как там Берт, и обнаружил, что тот мертв. Они позвонили портье с просьбой позвать здешнего врача. Вообще-то, Берта лечил, по его настоянию, их старый семейный доктор, но ждать, когда тот доберется на Манхэттен из Маунт-Киско, не было времени. Конечно, его тоже сразу же известили, и он приехал, только позднее.

Вулф начал ерзать. Ерзает он так: пальцем выводит на подлокотнике кресла кружки размером с мелкую монету.

– Смею надеяться, – буркнул он, – что заключения врачей оправдывают ваш визит ко мне и этот пространный рассказ. Или хотя бы заключение одного из них.

– Нет, сэр, – отрицательно качнул головой Дэвид Файф. – Они не обнаружили ничего дурного. Мой брат умер от пневмонии. Доктор Буль – наш старый доктор из Маунт-Киско, доктор Фредерик Буль, – подписал свидетельство о смерти, и мы похоронили брата в понедельник, то есть вчера, на семейном участке на кладбище. Конечно, уход сиделки сделал ситуацию… гм… неловкой, но серьезных вопросов это не вызвало.

– Так какого дьявола вы хотите от меня?

– Я как раз подошел к этому. – Файф прочистил горло, и, когда заговорил снова, в его голосе слышалось еще больше настороженности, чем раньше. – Вчера, после похорон, Джонни Эрроу попросил нас прийти в апартаменты к одиннадцати часам сегодняшнего утра, чтобы присутствовать при оглашении завещания, и мы, разумеется, пришли. Луиза привела с собой мужа. Там был адвокат по фамилии Макнил, который прилетел из Монреаля. Завещание было у него. Написано завещание было обычной юридической абракадаброй, но сводилось оно к тому, что Берт оставляет все свое состояние Полу, Луизе и мне, а душеприказчиком назначает своего канадского приятеля Эрроу. Размер состояния в завещании не был обозначен, но из того, что говорил Берт, я предположил, что его урановые владения могли стоить миллионов пять, а то и в два раза больше.

Вулф перестал ерзать.

– Затем, – продолжал Файф, – адвокат достал из своего портфеля еще один документ. Он сказал, что это копия договора между Бертрамом Файфом и Джонни Эрроу, составленного год назад по их инициативе. Он зачитал его. В преамбуле говорилось о том, что партнеры пять лет вместе искали уран и вместе обнаружили ту жилу в Блэк-Элбоу, а суть состояла в том, что если один из них скончается, то все месторождение перейдет в собственность того, кто останется в живых, включая имущество, приобретенное покойным на доходы от разработки жилы. Формулировки там были иные, как положено в юридических текстах, однако смысл именно таков. Как только документ был дочитан, Джонни Эрроу заявил, что все, чем владел Берт, было приобретено на доходы от урана из Блэк-Элбоу и что теперь это имущество полностью принадлежит ему, в том числе крупные вклады в канадских банках. Затем Эрроу добавил, что, собираясь в Нью-Йорк, Берт перевел в нью-йоркский банк тридцать или сорок тысяч долларов и что он, Эрроу, не будет претендовать на то, что осталось от этой суммы. Этот остаток и есть то состояние, на которое мы можем рассчитывать.

Дэвид сдержанно развел руками:

– Я счел, что со стороны Эрроу это был великодушный поступок, ведь он вполне мог бы потребовать, чтобы и эту сумму отдали ему. Мы задали адвокату несколько вопросов, после чего распрощались с ним и с Эрроу и отправились в ресторан на ланч. Пол рвал и метал. У моего брата Пола, знаете ли, вспыльчивый характер. Он хотел обратиться в полицию, сказать, что Берт скончался при странных обстоятельствах, и попросить провести расследование. Его теория состояла в том, что Эрроу, увидев, как сближается Берт с родственниками, стал опасаться: не начнет ли его товарищ делать щедрые подарки семье, не отдаст ли нам долю в рудниках. По договору подаренное имущество не перешло бы к Эрроу в случае смерти Берта, и тогда якобы Эрроу решил, что Берт должен умереть немедленно. Винсент Таттл, муж моей сестры, возразил, что, даже если эта теория верна, Эрроу не успел исполнить свои намерения, ведь два компетентных врача согласны в том, что Берт скончался от пневмонии. Мы с Луизой поддержали Таттла, однако Пол стоял на своем и намекал на то, будто ему известно нечто такое, о чем мы не в курсе. Впрочем, он всегда любил напустить таинственности. Итак, он продолжал тянуть нас в полицию, мы возражали, и наконец я предложил компромисс – обратиться не в полицию, а к Ниро Вулфу и попросить его, то есть вас, расследовать смерть брата со следующим условием: если вы решите, что есть основания привлекать полицию, тогда мы сделаем так, как требует Пол. Ну а если, по-вашему, таких оснований нет, тогда Пол выкинет из головы эту идею. Пол сказал, что он примет ваш вывод, и вот я здесь. Мы знаем, ваши услуги стоят дорого, но наше дело не потребует чересчур… гм… Я хочу сказать, что оно не кажется излишне сложным. Здесь все достаточно просто, как на ваш взгляд?