Трое - [51]
Колманов не выдерживает:
— Почему не поступишь в другое место, Сигма! Тебя всюду возьмут! Например в Академию наук или в какой-нибудь ведомственный институт. К тому же ты ничем не связан! Тебе не предлагали работу?
— На одном военном заводе! Однако…
— Вот и прекрасно! Поступай туда, братец, не задумываясь! Стыдиться, по крайней мере, не будешь!
Колманов просто весь трясется. Он всегда трудно владел собой.
Ученый совет похож на компанию друзей, собравшихся на чашку кофе. Половина его членов приходятся родней директору Хаджикостову. Сам директор руководит научной работой… своей жены. Стоит ли удивляться, что она получила ученую степень кандидата за работу, не представляющую абсолютно никакой ценности. Один из рецензентов, известный всем приспособленец доцент В. написал хвалебную рецензию. И, когда его спросили, зачем он это сделал — он только пожал плечами. Потом оказалось, что за это ему обещали помочь занять какую-то вакантную должность, на которую был объявлен конкурс. Этот факт был даже опубликован в газете, однако руководство института отделалось только «замечанием». Отпускаемые институту средства распределяются между любимчиками директора. К тому же попали на такого зама министра, который из чистосердечной любви к науке, не жалеет средства на нее. Жонглируя громкими фразами и научной терминологией, они выдают себя за будущих гениев. А вот, когда дело дошло до оценки подлинно ценной и серьезной работы Ружицкого, то постарались все провалить. Ему пришлось уйти. Он попросил приобрести необходимый для его работы измерительный прибор, однако ему отказали. Зато, когда директорше понадобился какой-то аппарат, то средства быстро нашлись… Отчеты похожи на фальшивые векселя. Все тонет в хаосе компиляции и псевдонаучности… У Бенчева даже имеется целый перечень всех этих безобразий…
— А как профессор Пеев? — спрашивает Иван о своем прежнем руководителе секции.
— Шуточками отделывается! — отвечает Бенчев.
Колманов рассказывает, рассказывает…
— Таков, Сигма, наш институт!
Молчание.
Неожиданно Иван поднимает голову:
— Зачем ты все это мне говоришь?
Колманов смущен. Неужели и Дойчинов решил «выдвинуться», получить звание…
— Не понимаю тебя, что хочешь этим сказать?
Иван:
— Хочу сказать, что до сих пор ты терпел такое положение, значит, с тем же успехом, сможешь терпеть и в будущем! И нечего тебе возмущаться!
Колманов вспыхивает:
— А кому пожалуешься! Попробуй, пожалуйся! Все двери забаррикадированы! Связи! Связи! Шеф участвует в разных комиссиях и комитетах, произносит речи по радио, ходит в гости к большим людям, у него много приятелей, у него есть…
— Зайчишки в институте! — перебивает его Иван. — Если все это верно, о чем ты, Колманов, говоришь, то все вы зайчишки, и только!
— Что ж, — озлобляется Колманов. — У нас нет ордена «За храбрость!»
— Слушай, Колманов, я только одно не могу понять! Зачем ты все это рассказываешь мне? Продемонстрировать общественный подход к вопросу? Что ты непричастен ко всему этому? А, может, просто хочешь войти ко мне в доверие, вдоволь наболтаться, так как знаешь, что я никому об этом не скажу? Скажи мне, чего ты хочешь? Чего! Не понимаю!
Колманов подходит к окну. Он-то все хорошо понимает.
— Слушай, — продолжает Иван. — Мне кажется, что в нашем законодательстве имеется серьезный изъян! Также, как оно предусматривает наказания для вершителей безобразий, следовало бы предусмотреть вдвойне более строгие наказания для тех, кто их терпит!
— А вот, мы посмотрим, Сигма! — вмешивается Бенчев. — Посмотрим, как ты будешь протестовать! Мало ты знаешь нашего шефа — в два счета тебя раздавит. Жизни тебе не будет! Ведь у нас, дорогой мой, уже так принято — профессор, доктор, инженер Хаджикостов является выдающимся ученым, выполняющим какую-то важную, никому не ведомую специальную работу и все тут! Это вроде на веки вечные приклеенной этикетки! А ты кто такой? Кто тебе дал право оценивать работу такого выдающегося ученого?
— Много лет назад у него были интересные исследования! Он добился положительных результатов в области хлоралькального электролиза! — говорит Иван.
— Лучше бы их не было этих результатов. В этом-то и вся причина. Работа в институте идет плохо, а его директору никто слова не может сказать. Вспоминают о его достижениях, как ты, например, сейчас вспомнил. А то, что он сейчас ничего собой не представляет и ничего не делает, это никого не интересует! Такой подход к людям у нас уже стал общественной практикой!
— А партбюро? Ведь Василев, секретарь, он должен бы видеть?
— Василев принадлежит к тому типу секретарей, которые больше всего нужны Хаджикостову. Тихий, скромный человечек, занимается своим делом и по любому общественному вопросу идет на поводу у шефа. И он как ты: думает, что Хаджикостов большой ученый, неоспоримый авторитет, и поэтому его защищает. Петров болен и держится в стороне. Ну а Митрофанова ты знаешь лучше нас. Остальные ждут, что скажут в верхах. Методы Хаджикостова хорошо тебе известны. В газетах публикуются интервью, всюду говорят о достижениях, которые пока еще в будущем. Создается впечатление, будто мы усиленно работаем, будто наша работа ужасно трудная, непостижима для простосмертных и, если пока еще нет каких-либо результатов, то это не беда — важно, что люди работают…
