Трое из Кайнар-булака - [8]

Он лежит, завернувшись в халат и подложив под голову седло. Рядом тихо плещется дарья, изрядно помельчавшая к осени, журчит между камнями, где-то на склоне адыра перекликаются два перепела — «пить-пильдык! Пить-пильдык!» Изредка воздух со свистом рассекает крыльями летучая мышь, и тогда стреноженный конь пугливо вскидывает голову. Высоко в горах светится огонек, видно, костер чабана, а еще дальше, отделив небо от земли, лежит ломаная черная черта главного Байсунского хребта. И кажется, что синее звездное небо на западе держится на его плечах, а вокруг — уперлось в спины адыров, которые совсем близко подступили к месту привала, и лишь какая-то неведомая сила удерживает их, чтобы не опрокинулись на людей…

Байсун — громадный кишлак. Он раскинулся на стиснутом справа и слева крутыми грядами, каменистом, полого спускающемся к реке плато, перерезанном в нескольких местах глубокими оврагами, напоминающими скорее естественные рвы, нежели создание природы. Узкие, кривые улочки кажутся карабкающимися в горы, от множества родников, словно стеклянные нити, во все стороны бегут арыки.

Кишлак кишит людьми. В садах и на огородах, а то и прямо на мостовых, пылают костры. В небе висит многоголосый гомон съехавшихся со всех сторон восточной части эмирата дехкан, ржанье коней и лай собак. Тут и рослые туркмены, чьи племена кочуют со стадами овец вдоль Амударьи, и горбоносые белолицые жители Хорога, и смуглые, широкоскулые кунграды, обитающие в низовьях Сурхана. Над кишлаком стелется едкий дым костров, перемешанный с запахами пота лошадей и людей. То и дело с грозными окриками «Пошт! Пошт!» на резвых скакунах проносятся гонцы эмира, их расшитая золотом юрта из белого войлока стоит на северной окраине под четырьмя могучими чинарами.

Оставив свой отряд на пятачке, пока не занятом людьми, Сиддык-бай отправился на поиски муллы Халтаджи, наказав Пулату накормить коня, а остальным — разложить костер и отдыхать.

Но не так-то легко было развести огонь. Все, что могло гореть, уже давно, оказалось, растащили другие. Проявил находчивость Артык. Он где-то раздобыл топор, и кайнарбулакцы срубили стоявшее на обочине дороги дерево. Саттар выклянчил у соседей-туркменов несколько головешек, потому что сырая древесина никак не хотела гореть, и наконец занялся и костер кайнарбулакцев. Согревшись возле него и напившись пахнущего дымом горячего чая, молодые решили пройтись по кишлаку, послушать, о чем говорят люди. А старшие остались у костра и вскоре начали укладываться на отдых — дорога от привала до кишлака оказалась такой долгой и утомительной, что, казалось, люди шли не день, а всю жизнь…

— Сколько народу тут! — удивился Пулат, когда ребята прошли добрую половину кишлака. — Разве столько людей можно победить?!

— Да, — согласился Саттар, — народу здесь, как арчи в горах. А ты посмотри, Пулатбек, на склоны гор, сколько там костров горит?! Ведь возле них тоже люди!

Они подошли к большой улюлюкающей толпе, плотной стеной окружившей костер. Нельзя было разглядеть, что происходит за этой стеной, но по охам да ахам, которые изредка вырывались из глоток, можно было догадаться, что что-то интересное и захватывающее.

— Что там, ака? — спросил Артык у стоявшего впереди высокого мужчины.

— Кураш, — ответил тот, не повернувшись, — кунграды с чагатаями силой меряются.

— Ну и как?

— Понятно как. Кунграды одолевают. Они хоть и не очень рослые, но хватка у них железная. Особенно подножка им удается. Как подставит кунград ногу, чагатай, как подкошенная трава, валится на землю.

Никто из кайнарбулакцев не знал, к какому роду-племени он принадлежит, но в памяти Артыка сохранилось брошенное кем-то, что они — чагатаи, люди оседлые и, следовательно, более культурные, чем кочевники — кунграды. И ему стало обидно, что проигрывают схватку соплеменники. Он начал протискиваться сквозь стену людей и оказался перед кругом, где стоял молодой чернобородый мужчина, невысокий, коренастый, с толстыми, как тумбы, ногами, казалось, вросшими в землю. А щупленький старикашка, не жалея голоса, бросал в толпу:

— Ну, кто еще хочет помериться с батыром Султаном, кто желает согреть матушку-землю своими лопатками, выходи! — Он подходил к борцу, о чем-то перешептывался с ним и снова кричал: — Я договорился с ним, что будет милосердным и никому не сломает шею или ребро какое, ведь все это может пригодиться завтра в бою с гяурами. Есть смелые?!

— Чагатаи смелы только за дастарханом, — выкрикнули из толпы, — да в постели с бабами!

Реплика вызвала взрыв хохота в толпе кунградов, а чагатаи впали в уныние. Артык со своими друзьями, оказывается, стоял среди первых и потому, когда он, потуже подвязав пояс, вышел на середину круга, старик даже удивился:

— Султан со своими соплеменниками не борется!

— А я чагатай, только сейчас подошел, — объяснил Артык.

— Откуда ты, йигит?

— Из Кайнар-булака.

— Не слышал такого кишлака, но все равно, раз чагатай — наш батыр готов победить тебя!

Толпа затаила дыхание. Противники стали ходить по кругу, все чаще и чаще сближаясь и пытаясь захватить друг друга врасплох, но, не добившись успеха, вновь расходились. Чагатаи, когда Артык оказывался возле них, советовали: