Триста пятидесятый год – перезагрузка - [12]

* * *

Фаст-фуда на три дня не хватило. Поэтому, оголодавшие мужчины собрались утречком, и… отправили единственного коммунального раба на огороды. С традиционным наказом "всего и побольше". А я даже рад. В первый раз посмотрю вблизи, что тут выращивают, кроме женмая веселенькой расцветки.

Так я подхватил корзинки и тяпку со склада и пошел. Обошёл по дуге вонючий защитный пояс, преодолел гряду сваленных стеблей и корней, перешел заросший увядшими лопухами пустырь… Стоп. Лопухи растут аккуратными рядами. Это что, уже огород? Присмотрелся к выброшенным остаткам, почесал в затылке. И решительно стал обкапывать тяпкой самый большой лопух. Наградой мне стал длинный, почти что метровый корень. "Гобо", ошибки нет. Его ещё местные дети постоянно хрумкают вместо конфет. Если пожевать — становится сладким. Ведь не каждый день в рационе появляются зубодерные молочные карамельки. Так что я решительно переломил корень пополам, втиснул в корзину. И принялся за следующий лопух.

За лопухами оказались грядки со вполне знакомой репой. Ботву всю побило заморозками, но корнеплоды сохранились. Вроде бы репу так и полагается потреблять подмороженной — после того, как стенки клеток порвет кристаллами льда, питательные вещества становятся доступней. Эх, наследие эпохи Голода, когда ты меня оставишь? Вроде бы и отожрался чуток, но сердцем я всё ещё на Третьей Мировой.

Напоследок — уже знакомая шпинато-капуста, со звучным местным именем "Чи'эн-сай". Её срывать легче всего, так что я управился за пять минут. Всё, корзинки набиты доверху. Насколько я понимаю здешнюю кухню, репа и чи'эн-сай пойдут в суп, а корни лопуха можно есть и так, предварительно помыв в речке.

К речке я и направился. Халтура здесь не "прокатит" — если полениться, надают тумаков и всё равно отправят на речку. Тяжела ты, рабская доля. Даже если добровольная. Даже если меня никто не держит. Потому что уйди я отсюда, не факт, что в других деревнях будет лучше.

На речке а осторожно обломил прибрежный лёд, присел на корточки, и начал мыть корни. Руки моментально задубели, А затем, из-за сдавленных сосудов — и ноги тоже. Терпение, старание, выдержка. Изобрести, что ли, стул? В деревне я не видел вообще никакой мебели, кроме соломенных тюфяков. Даже полок нет. Съестные припасы — кладут в самопальные мешки и свешивают с балок. Ибо ночами мыши шмыгают под ногами без всякого стеснения. Щелястая ограда, как и соломенные стены, их и на секунду не задерживает. Нет, со стулом нужно подождать. Подозреваю, в более крупных деревнях, не говоря уж о городах, мебели гораздо больше, и она лучше адаптирована к местным скудным ресурсам.

На голые ветки деревца справа от меня присела птичка. Поменьше голубя, с тускло-зелеными крыльями и головой, коротеньким клювом, белой грудкой. Но что привлекло моё внимание — кольцо крохотных белых пёрышек вокруг глаз. Вроде бы читал, что многие животные выработали черные круги вокруг глаз, чтобы уменьшить уровень отраженного света и повысить четкость зрения. Какой же выверт эволюции сформировал эту белоглазую птаху?

Будто услышав мои мысли, птичка застенчиво чирикнула, и крутанулась на ветке, показывая себя во всех ракурсах. А откуда-то сверху спикировала её товарка, чирикнув уже приветственно. Я так и замер с корнем лопуха в руках. Очарование момента. Как жаль, что всё это погибнет через неполные две тысячи лет. Если. Ключевое слово, если. Я здесь, и история не повторится. Обещаю.

Глава 6. 8 января 350 года от Р.Х. Земля, страна Амато Са'эн, горная деревня королевских крестьян

Я читал, что в зимнюю пору крестьянам было абсолютно нечем заняться. Кроме разве что загрузки печки в домах и уборки снега на пути в дровяные сараи. Так читал. А своими глазами вижу другое. Жилые дома неправильные — в них нет печки. Даже очага нет. Единственный очаг — в здании кухни-столовой. По путаным объяснениям миссис Сада (миссис Кариес) выходит, что так повелели то ли боги, то ли духи. Хотя мне кажется, что дело в банальной пожарной безопасности. Все дома построены из горючего материала, так что оставлять открытый огонь на попечение женщин с оравами детей — гарантия того, что деревня будет полыхать ещегодно, если не ежемесячно. А так за огнем следит шаманка-Ади.

Зима тоже неправильная. Январь уже прошел первую четверть, но снежный покров так и не установился. Снежная линия в горах хаотически мечется в зависимости от погоды, но не заметно, чтобы систематически опускалась. Пару раз снег валил и на поля, во время полуночных штормов. Но таял максимум к вечеру. Погода в целом солнечная. В полдень, по ощущениям, бывает от пяти до пятнадцати тепла. Явно влияние низких широт.

Так вот, поскольку зима здесь неправильная, образ жизни — тоже. Поскольку я наконец отожрался и теперь больше напоминаю человека, чем поднятую из саркофага мумию, меня начали брать в лес. На охоту, как я наивно думал.

Думал, попаду на охоту, оказалось — на лесоповал. Причём его самая хардкорная разновидность. В одном сарафане, без страховки, и каменными топорами.

Нет, топоры вполне приличные, чуть ли не фабричного производства. По разговорам лесорубов, их производят в местной столице, и королевские бандиты… то есть чиновники, доставляют в деревни из расчета топор в пять лет на дом. Я сначала поразился такому сроку жизни обычной хрупкой кремняшки. А потом пригляделся, и понял, что материал — непростой. Наверное, этот узорчатый материал называется яшмой. Вершина технического прогресса неолита. Такой топор скорее затупится, чем сломается. И заточить заново — вполне реально даже в условиях нашей деревни.