Триптих - [2]

— Вот и мы! Помидоры от мамы.

Весёлая, держится совершенно независимо, расхаживает по комнатам, всё разглядывает. Я была даже несколько удивлена такой её свободой и в то же время подумала, в этом есть что-то детское, милое.

Разворачивает свои рисунки, смотрю один, другой — интересно.

— Не хочу терять время. Завтра же подаю заявление. Решила в текстильный, это будет проще. Там есть художественный факультет.

Подходит к телефону. Кому-то позвонила. Сидит, разговаривает, смеётся, Меня как будто в доме не существует. Ну, думаю, наверное так и надо. Молодое поколение!..

— Вы не будете сердиться, если я уйду сегодня вечером к знакомым? Тётя у меня здесь, дальние мамины родственники.

Ни о каких родственниках я никогда не слышала, но говорю:

— Конечно. Приходи только не поздно, потому что я рано встаю и рано ложусь.

— Хорошо, хорошо, — целует меня. Ушла.

Жду, жду. Двенадцатый час. Покой мой нарушен. Начинаю волноваться — первый раз в Москве… Около двух является.

— Леночка, что случилось? Не позвонила, я волнуюсь.

— Простите, простите, это никогда больше не повторится. Хотела позвонить, но просто не было телефона.

— Договоримся с самого начала. Ты никогда не будешь возвращаться позднее двенадцати. С твоим приездом я беру на себя ответственность. Если задерживаешься, обязана позвонить. Где же ты была?

— Сначала у одной девочки, потом у её тети. Там задержались. Потом гуляли по Москве. Ах, как здесь прекрасно! Какие москвичи счастливые. Как я рада, как вам благодарна, что вы меня взяли. Завтра иду в институт подавать заявление.

Утром перед уходом даю ей ключи. Возвращаюсь с работы, она уже дома.

— Была в текстильном. Приняли заявление, документы. Буду сдавать экзамены. Достала все учебники. Теперь надо готовиться.

Дни идут, я занята своими делами. Она всё время куда-то убегает, но что-то делает, читает, записывает. Наконец, собирается на экзамен, оделась, причесалась. Посоветовала ей:

— Подбери волосы скромнее.

— Хорошо, хорошо. — Убежала. Вечером приходит, радостная.

— Всё прекрасно. Рисовала портрет старика. Меньше четвёрки не поставят.

Через три дня опять экзамен. Возвращается понурая, молчит. Думаю, что-то не то. Ужинать не захотела. Уставилась в одну точку. Вздыхает:

— Теперь всё пропало. Конечно, двойка. Вначале писала ничего, акварельный женский, портрет. Хотела сделать лучше, потекло. Лицо было не выразительное. Не знаю, что теперь делать?

— Конечно, неприятно, что ты сама недовольна портретом, но подожди. Может, ещё всё и будет хорошо.

— Нет, нет, я знаю, всё плохо. К экзаменам не допустят. Надо забирать документы.

Через несколько дней сообщает, что до экзаменов, так она и знала, не допустили. Забрала документы.

Ходит печальная, потерянная. Думаю, может, в какой-нибудь мастерской ей позаниматься, не терять времени, поучиться рисовать. Вспоминаю своего друга, известного художника Флоренского. Пожалуй, он сможет ей помочь.

А пока надо бы её развлечь! Решила, повезу в лес, под Балашихой знаю прекрасные места.

Приехали. Идём. Сосны, берёзки. Она как завороженная смотрит вокруг. То кинется туда, то сюда, погладит берёзку, поцелует. Ягоды собирает, радуется, в горсти несёт мне. Бежит за бабочкой, рвёт цветы, разглядывает, показывает. И кто там говорит — трудная девочка? Ребёнок, совсем ещё ребёнок!

— Вы подарили мне такую сказку. Я не могла подумать, что это так прекрасно. Чудо, чудо русский лес. Я ведь никогда его не видела. У нас пески, пустыня. Нет, нет, я родилась именно для этого леса. Мне ничего больше не надо. Как мне хорошо с вами.

Я была тронута. Её ощущение леса было созвучно моему. А что больше всего объединяет людей? Конечно же, общность вкусов, восприятий, ощущений. И вот здесь такое единство чувств и родило во мне нежность к этой девочке.

Оттуда шли, взяла меня за руку, несёт букет, такая счастливая, такая внимательная ко мне. Думаю, действительно судьба посылает утешение. Завтра же звоню Флоренскому, нельзя, чтобы время проходило у неё зря.

С Флоренским у меня всегда были прекрасные отношения. Когда-то давно даже роман. Звоню. Рассказала в чём дело, попросила приехать, посмотреть рисунки, помочь девочке. Конечно, он не удержался, спросил: «Хорошенькая? Сколько лет?» Годы проходят, а он всё тот же.

На другой день без опоздания является. Я вожусь в кухне. Леночка идёт ему открывать. Входят в комнату, уже познакомились. Она смеётся, по-моему, слишком громко, а он увидел меня:

— Танечка, как вы чудесно выглядите! Совсем не меняетесь. — Чрезвычайно оживлён.

Леночка достаёт свои рисунки. Ухожу накрывать на стол. Возвращаюсь.

— Ну что ж, — говорит, — посмотрел. Пока всё это ещё несамостоятельно. Будет серьёзно работать, может быть, что-то и получится. Мир она видит, и по-своему. Учиться, учиться, учиться.

Надо признаться, за долгие годы своего знакомства с Андреем никогда ещё не видела его таким приподнятым. Весь вечер проговорили о живописи, театре. Он даже стихи свои читал, я и не знала никогда, что он пишет стихи, а здесь читал. Пообещал обязательно позаботиться о Леночкиной судьбе. На том и расстались.

Художники, как правило, народ необязательный, думаю, позвонит ли и когда? Но нет, назавтра звонок. Несколько слов мне, поблагодарил за вечер.