Тринадцатый ученик - [10]
Прошмыгнули через веранду в комнату Жанна с дочкой, обе в халатах с наброшенными капюшонами, больше похожие на сестер.
«А ведь не будь болезни, — подумал Паша, — была бы Жанна завидной невестой, о которой такой, как я, деревенский, и мечтать бы не смел. Москвичка, с квартирой, с образованием. Из приличной семьи. Дуракова невеста, так сказал Бармалей. Сказал — пригвоздил. А кто из нас умный-то, а, Бармалей?»
Теперь пора воткнуть в розетку самовар. Последняя партия — Виктория Федоровна и тетя Нюра — домоется, и будет чаепитие — с конфетами и вареньем. Жажда томит. Сквозь ленивую негу любопытно следить за происходящим в комнате. Ника разложила на своем столе альбом с наклейками, высыпала целый ворох новых конвертиков (бабушка балует), принялась вскрывать и наклеивать, откладывая двойные. Жанна притихла в своем кресле и смежила ресницы. Залитая солнцем комната выглядела празднично и нарядно, но в Пашином покое уже завелась червоточина, и движение неясной, чужеродной энергии проникло внутрь. Стыдно ему, молодому мужчине, признаваться в своих страхах, но он никогда не бывал спокоен до конца в присутствии сумасшедшей. Хотя не буйная же, просто больная… Ведь так и ждешь: вот сейчас, сейчас, соответствуя твоему ожиданию и страху, прорвется нечто, владеющее ее душой, и посягнет на солнечный мир и тебя самого. А чего ждешь — то и случается…
Жанна как-то подобралась, напряглась, забеспокоилась, лицо ее осветилось нехорошим огнем, в непонятном порыве она вскочила, оттолкнула дочь, схватив целую горсть цветных фантиков со стола. В накатившем неистовстве принялась рвать их, швыряя и топча обрывки на полу. Ника молча выдирала наклейки из рук матери. Вся эта безумная сцена длилась пару минут.
Паша сорвался с места, кинулся в комнату, обхватил Жанну за плечи, затряс:
— Оставь! Брось! Перестань!
Она не внимала. Механизм, через который мозг воздействует на тело, сломался в ней.
— Я тебя спилю! — вдруг завизжала она.
«Не человек — оболочка», — мелькнула ужасная мысль.
В этот момент безумная перестала сопротивляться и разом обмякла, превращаясь наяву из женщины в тряпичную куклу.
— Она поцарапала меня. — Ника без гнева смотрела на мать в Пашиных насильственных объятиях.
Тут на веранде возникли румяные, распаренные Виктория Федоровна и тетя Нюра в целомудренных белых платочках. Мигом захлопотали. Жанну увели за плотный полог и убаюкали. Нике без охов и причитаний смазали царапины йодом, затем, сунув пирог и конфетку, отправили ее досыхать на теплое майское солнышко.
— Залечили, — резюмировала Виктория Федоровна кратко.
Паша уже знал историю болезни Жанны и привык к деловитой интонации главы маленького женского семейства. Если плакать и стонать — не выживешь.
Чай с мелиссой и мятой благоухал одуряюще и смотрелся изысканно в прозрачных чашках. Обычно беседы велись после бани отвлеченные: о политике, о книгах. Но сегодня разговор то и дело сворачивал на личную колею.
— Я виновата, — строго произнесла Виктория Федоровна, — не уследила момент. И все мне кажется, что с вечера она легла пусть слабой и нездоровой — но в своем уме, а проснулась — будто подменили. Эта агрессия, зло в ней… и к Никуше — особенно. Откуда оно взялось?
— Сашок вот тоже, — начал Паша и застыдился: разве можно лезть в это со стороны, когда здесь живые раны, язвы? Но он догадывался — Виктория Федоровна хочет говорить об этом.
— Не сравнивай, — оборвала его тетя Нюра (она вот не сомневается, что о болезни нужно и должно говорить), — то дитё. Оно без разума, но в радости. А Жанна — в злобе. Помню, кликуша у нас была — умерла давно, сразу после войны, — жутко так стонала и вопила, головой, помню, билась и на мать родную кидалась.
— Эти глаза мрачные, и даже откуда-то хитрость в чертах, будто замыслила что-то. Лукавство мелькнет. Больше всего боюсь, что Ника на меня такими глазами поглядит. Ее ведь дочь.
Нет, не только из-за помешанной Жанны заточила Виктория Федоровна свое семейство из московской квартиры в деревенский ветхий домишко — из-за Ники. Дать девочке здоровье, напитать целебным воздухом, порвать нить наследственности. Он вздрогнул: опять это слово — но вчера он думал о себе. Все они из одного гнилого корня, на всех лежит тень, печать, клеймо. Не выбраться! Дурная порода.
— В этом году новая напасть: шелкопряд, — завела сельскохозяйственную рутину тетя Нюра, — обещают, мол, после десятого мая проснется из своих коконов и все сады пожрет.
— Подожди, тетя Нюра, — перебил ее Паша, озаренный вдруг какой-то мыслью. — Это не болезнь.
— О чем ты, Паша?
— Сашок — тот болен, а Жанна — нет. Мне в голову стукнуло, когда я ее за плечи держал, а она обмякла — вроде тряпичная… Агрессия вырвалась, и дух вышел. Как будто шарик воздушный лопнул. Она не больная, она одержимая.
Хорошо, что Викторию Федоровну жизнь закалила, спокойная она женщина, не истеричная, а то другая бы — ногами затопала, дескать, что говоришь окстись, горе чужое не тронь. Но пламя озарения еще не потухло внутри и подсказало: Нику спасти хочет, на чудо надеется. Чудо призывает. У тети Нюры вон рот буквой «о», отповедь готовит. И Паша зачастил, заторопился:
В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.
В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.
В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.
В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.
Отчаянное желание бывшего солдата из Уэльса Риза Гравенора найти сына, пропавшего в водовороте Второй мировой, приводит его во Францию. Париж лежит в руинах, кругом кровь, замешанная на страданиях тысяч людей. Вряд ли сын сумел выжить в этом аду… Но надежда вспыхивает с новой силой, когда помощь в поисках Ризу предлагает находчивая и храбрая Шарлотта. Захватывающая военная история о мужественных, сильных духом людях, готовых отдать жизнь во имя высоких идеалов и безграничной любви.
1941 год. Амстердам оккупирован нацистами. Профессор Йозеф Хельд понимает, что теперь его родной город во власти разрушительной, уничтожающей все на своем пути силы, которая не знает ни жалости, ни сострадания. И, казалось бы, Хельду ничего не остается, кроме как покорится новому режиму, переступив через себя. Сделать так, как поступает большинство, – молчаливо смириться со своей участью. Но столкнувшись с нацистским произволом, Хельд больше не может закрывать глаза. Один из его студентов, Майкл Блюм, вызвал интерес гестапо.
Что между ними общего? На первый взгляд ничего. Средневековую принцессу куда-то зачем-то везут, она оказывается в совсем ином мире, в Италии эпохи Возрождения и там встречается с… В середине XVIII века умница-вдова умело и со вкусом ведет дела издательского дома во французском провинциальном городке. Все у нее идет по хорошо продуманному плану и вдруг… Поляк-филолог, родившийся в Лондоне в конце XIX века, смотрит из окон своей римской квартиры на Авентинский холм и о чем-то мечтает. Потом с риском для жизни спускается с лестницы, выходит на улицу и тут… Три персонажа, три истории, три эпохи, разные страны; три стиля жизни, мыслей, чувств; три модуса повествования, свойственные этим странам и тем временам.
Герои романа выросли в провинции. Сегодня они — москвичи, утвердившиеся в многослойной жизни столицы. Дружбу их питает не только память о речке детства, об аллеях старинного городского сада в те времена, когда носили они брюки-клеш и парусиновые туфли обновляли зубной пастой, когда нервно готовились к конкурсам в московские вузы. Те конкурсы давно позади, сейчас друзья проходят изо дня в день гораздо более трудный конкурс. Напряженная деловая жизнь Москвы с ее индустриальной организацией труда, с ее духовными ценностями постоянно испытывает профессиональную ответственность героев, их гражданственность, которая невозможна без развитой человечности.
«А все так и сложилось — как нарочно, будто подстроил кто. И жена Арсению досталась такая, что только держись. Что называется — черт подсунул. Арсений про Васену Власьевну так и говорил: нечистый сосватал. Другой бы давно сбежал куда глаза глядят, а Арсений ничего, вроде бы даже приладился как-то».
В этой книге собраны небольшие лирические рассказы. «Ещё в раннем детстве, в деревенском моём детстве, я поняла, что можно разговаривать с деревьями, перекликаться с птицами, говорить с облаками. В самые тяжёлые минуты жизни уходила я к ним, к тому неживому, что было для меня самым живым. И теперь, когда душа моя выжжена, только к небу, деревьям и цветам могу обращаться я на равных — они поймут». Книга издана при поддержке Министерства культуры РФ и Московского союза литераторов.