Тринадцать - [38]

Однако родственники убитых Изместьевым чеченцев не унимаются, и продолжают бомбардировать следствие жалобами. Так что была велика вероятность возобновления дела Изместьева и привлечения его к уголовной ответственности за военные преступления. Тем более, что глава Чечни пользуется большой поддержкой Президента, а дело полковника Буданова общественностью уже подзабыто.

— То есть из этого можно сделать вывод, что этот Изместьев оказался на острове не случайно, — скорее утверждая, нежели задавая вопрос, заключил Мирутин, в котором окончательно утвердилось желание принять самое живое участие в раскрытии этого загадочного преступления.

— Что ж, я готов, — переводя взгляд с генерала на настоятеля монастыря, произнес Серафим, и, поднявшись со своего места, вышел из-за стола. Он подошел к игумену:

— Благословите, батюшка!..

* * *

В келлии, находившейся на втором этаже монашеского общежития, где Серафим проживал еще с одним послушником, было чисто и уютно. Она располагалась в углу этажа напротив умывальной комнаты, туалета и душевой. Василия — так звали его соседа, не было. Видимо, он, не дождавшись Серафима, решил отправиться на послушание без соседа. А, может, услышал, что его вызвал игумен.

Мирутин собрался очень быстро. Последний раз, прощаясь, с любовью обвел взглядом свое жилище, к которому за три месяца пребывания в обители уже успел привыкнуть. Две простые деревянные кровати, две тумбочки, два шкафа, небольшой деревянный стол с двумя стульями и… больше ничего.

В своей машине его ждал генерал, но воспоминания о том, как он впервые пересек порог этого помещения, и как оказался в монастыре накатили на него, перенеся во времени на три месяца назад.

Август 2016 года

Старший следователь по особо важным делам Главного управления по расследованию особо важных дел Следственного Комитета, сорокатрехлетний полковник юстиции Серафим Дмитриевич Мирутин, находясь в своем служебном кабинете, собирался домой после ночного дежурства. Прошедшая ночь выдалась на удивление спокойной, и ему даже удалось пару часов вздремнуть, что обычно на ночных дежурствах никогда не удавалось. Только внутреннее состояние, в котором он пребывал, казалось ему каким-то странным и необычным. С одной стороны, сегодня суббота, впереди выходные, на которые они с семьей собираются махнуть на дачу под Звенигородом, искупаться, порыбачить со старшим сыном. А с другой, его не отпускало какое-то глубокое внутреннее беспокойство, ожидание чего непоправимого и ужасного. Раньше с ним такого никогда не случалось, и это тягостное чувство напрягало, давило на нервы.

Серафим прекратил нервно вышагивать по кабинету и сел за стол, чтобы попытаться разобраться в себе, когда прозвучал этот звонок. Он всмотрелся в цифры номера телефона, с которого он исходил. Номер был ему незнаком.

— Здравствуйте, мне нужен Серафим Дмитриевич Мирутин, — ровным официальным тоном прозвучал незнакомый мужской голос в динамике его мобильного телефона.

— Я вас слушаю, — севшим от волнения голосом ответил он.

— С вами говорит старший следователь следственного управления по ЗАО капитан Масляков. — В трубке повисла пауза.

— Говорите, — заледеневшим от предчувствия беды голосом крикнул в динамик Серафим.

— Ваша жена, сын и дочь погибли в ДТП на Кутузовском проспекте сегодня утром…

Голос еще продолжал что-то говорить, но Мирутин его уже не слушал. Он впал в ступор. С ним случилось то, чего он боялся больше всего в жизни. Он потерял свою семью. В одно мгновение его жизнь потеряла для него всякий смысл.

Последующие события ему вспоминать не хотелось. Слишком тяжело это было. Выезд на место происшествия, машина всмятку, окровавленные, обезображенные трупы тех, кого он любил больше всего в жизни, похороны, скорбные, сочувственные речи и лица сослуживцев.

Серафим написал рапорт об увольнении. Больше работать он не мог. Хотел, очень хотел, но не видел в этом никакого смысла. Он был человеком верующим, часто посещал храм, постился, бывал в святых местах и знал, что это испытание, данное ему Богом. А Он, как известно, не дает людям испытаний, которые они вынести не могут. Мирутин долго думал, решал, взвешивал все «за» и «против». Наконец, он решился уйти в монастырь, чтобы стать монахом.

Нет, он не сломался, не ушел в себя и не сошел с ума после страшного горя. Но ему показалось, что Господь, забрав его родню к Себе на Небеса (а он твердо верил, что погибшие попали в рай), показал Серафиму путь дальнейшего служения Ему. И этот путь, как ему казалось тогда, отныне должен начаться с послушания в одном из мужских монастырей Подмосковья.

Начальник главного управления, генерал Рымов, переубеждать его не стал, хотя уход Серафима был для него чувствительной потерей. Очень чувствительной. Чего греха таить, большую часть следователей его управления составляли блатные сынки и племянники больших чиновников, другая часть — его собственные ставленники и протеже руководства комитета. И отнюдь не все из них обладали не только талантом сыщика, но даже элементарным желанием работать. А вот Мирутин был настоящим сыщиком, что называется, от Бога.