Трикстер, Гермес, Джокер - [157]

Джек перенес тело Вольты в кухню и накрыл простыней. Потом пошел в амбар звонить.

Первой он позвонил Долли Варден. Он хотел, чтобы она немедленно приехала и помогла собрать Вольту в последний путь. Он сделал еще несколько звонков, потом взял заступ и пошел копать яму для Шеймуса.

Долли, утомленная ночным перелетом из Портленда, приехала на рассвете. Они вместе разрезали затвердевшее от крови платье и в тишине начали обмывать тело, после чего Долли проронила:

— Черт возьми. Это что, взаправду?

Джек не понял:

— Что именно?

— Вот это, — Долли приподняла руку Вольты, указав на его запястье. — Или я совсем выжила из ума, или к его запястью приклеена золотая рыбка.

Джек пригляделся.

— И впрямь рыбка. Малек. Не думаю, что приклеена — просто как-то держится, может, на крови, а может, чешуя была липкой.

Долли взглянула на Джека:

— Так что, отскрести ее — или пусть останется?

— Оставь. Вольта всегда говорил: «Доверяй тому, что имеешь».

После того, как они обмыли тело Вольты, Джек осторожно поднял его на руки и, сопровождаемый Долли, отнес в заросшую ольхой низину, туда, где приток Лорел Крик начинал резко впадать в реку. Они уложили его навзничь на росчисти, скрестив руки на груди — так, как сам он просил много лет назад.

Джек с Долли пошли вдоль реки и остановились у глубокой чистой заводи. Они сбросили одежду и, набрав в легкие воздуха, с наслаждением бросились в холодную воду.

ВТОРОЙ ДНЕВНИК ДЖЕННИФЕР РЕЙН

какое-то мая

Меня зовут Дженнифер Рейн.

Это конец, и я узнаю его, хотя пока не осознала. Сегодня вечером я уехала из Сент-Луиса куда глаза глядят. Последние две недели я провела на могиле Джима Бриджера, пытаясь утешиться надеждами, иллюзиями, мечтами, фантазиями и остатками наркотиков, которые привезла из Рено. Хорошо, что они наконец закончились.

Я не встретила Ди-Джея. Дэниел не возвращался. Я больше не могу представить Мию.

Может, Дэниел и есть Ди-Джей. Я помню, как он целовал мой шрам. Я знаю: то, что скользнуло тогда между нами — были истинные мы. Вальс под июльским дождем, и кругом сплошные звезды. Я знаю, что придумала Мию, но Дэниел был настоящим, достаточно настоящим, чтобы придумать меня.

Алмаз все это время был со мной. Я знаю, что Дэниел был — и есть — настоящий, а алмаз — нет. Я никогда в него не смотрела. Я просто забрала его прямо в свертке и заботилась о нем, потому что все на свете требует заботы. Алмаз становился все легче, но не уменьшался, только горел ярче и ярче, и я боялась, что если он останется у меня, то изойдет светом, растает, и Дэниел никогда не найдет дороги назад.

Странно. Алмаз ненастоящий, но это все, что от нас осталось. Сегодня на закате я приехала с ним на мост Миссисипи. Я жена Дэниела. Я должна сдержать свой обет.

Я вынула Алмаз из сумки и вгляделась в него изо всех сил. Мне нужен был знак, мне надо было увидеть в этом шарике хоть что-то, что осталось бы со мной. Я ничего не увидела и не почувствовала.

Я раскрыла ладони и отпустила его. Я думала, что он коснется воды и утонет без всплеска, как дыхание, растворившееся в воздухе.

Алмаз ворвался в реку, словно комета, в ответ выплеснулось пол-Миссисипи, и брызги стали золотыми от заходящего солнца.

Ничего я не знаю. Наверное, это означает, что я здорова. Но я снова схожу с ума.