Трикстер, Гермес, Джокер - [155]

— Безжалостный сукин сын. Ты знаешь, что скоро умрешь, и даже это тебя не останавливает, ты готов осквернить все, что мне осталось от нее, — память о ней.

— У меня есть доказательства, — сказал Вольта.

— Застрели этого подонка! — взвизгнула рука. — Сейчас же. Не слушай его. Не слушай. Не слушай.

Вольта продолжал спокойно и отчетливо:

— Эннели позвонила мне в день похищения час спустя после того, как ушла от тебя. Она звонила по так называемой золотой линии, а все разговоры по золотой линии автоматически записываются. Запись находится здесь, в комнате, в стенном углублении позади зеркала, находящегося справа от тебя. Магнитофон позади меня, на столе.

Он сделал паузу, затем добавил:

— Если ты готов услышать правду. Если у тебя хватит духу жить с ней, подобно мне, долгие годы.

— Хорошо, — твердо сказал Шеймус, не обращая внимания на монотонное жужжание руки, — я послушаю эту фальшивку.

— Ты сделал разумный выбор, и я поздравляю тебя с ним. Единственное твое спасение, Шеймус, — принять правду.

— Да, — выплюнул Шеймус, — я послушаю твою фальшивку, но если я пойму, что ты врешь, тебе конец. Я буду убивать тебя медленно, я зажму тебя в тиски — я еще подумаю, с чего начать… Так где запись?

— В отверстии в стене за зеркалом. Отодвинь зеркало и нажми на гвоздь: три длинных, четыре коротких. Стена откроется. Запись помечена как AGAFE. Я могу достать ее сам.

— Медленно, — пробормотал Шеймус, слегка махнув пистолетом в сторону зеркала.

Глубоко дыша, Вольта открыл углубление. Шеймус следил за ним с расстояния в десять футов, изуродованная рука по-прежнему реяла возле его уха, но молча, точно тоже наблюдая. Когда дверца в стене открылась, Шеймус приказал:

— Теперь отойди вправо на десять футов вдоль стены и встань к ней лицом. Если двинешься — умрешь.

Вольта спокойно выпрямился там, где стоял, и вытянул руки над головой, прислонившись к стене.

Вольта слышал, как Шеймус водит дулом пистолета по сложенным в коробки и стопки кассетам, ища нужный код. Когда он нашел его, наступила тишина.

— Я могу вставить ее в магнитофон, — предложил Вольта. Его угнетало беспомощное стояние у стены.

— Не двигайся, — предупредил Шеймус. — Даже не вздрагивай.

— Не делай этого, сраный сентиментальный ублюдок, безвольный слюнявый неудачник. Желторотый, мягкотелый плакса, настроивший гнилых воздушных замков. Дай мне пистолет. Я приму решение сама. Я прикончу его.

Шеймус переложил пистолет в изуродованную руку и нажал кнопку магнитофона. Он отошел на десять футов от Вольты, стоявшего лицом к стене в нескольких дюймах от открытой дверцы.

Телефон на кассете прозвонил семь раз, прежде чем Вольта ответил: «Да?»

ЭННЕЛИ: Сегодня вечером женщина попытается подбросить бомбу на аллее между складами Ливермор на Лас-Постас Авеню. Ее необходимо остановить. С ней будет ребенок, он не должен пострадать. Если ее арестуют, о нем надо будет позаботиться. Никто…

ВОЛЬТА (прерывая): Эннели, я не могу делать вид, что это анонимный звонок.

ЭННЕЛИ: Тогда поклянитесь мне всем, что для вас свято, что вы никогда не скажете никому, кто это сделал. Никогда. Даже под страхом смерти.

ВОЛЬТА: Эннели, я восхищен твоим поступком, несмотря на то, что теперь уже поздно говорить о безопасности; я восхищен твоей любовью и тем, как ты рискуешь собой, чтобы сохранить ее. Но в его глазах твой поступок все равно будет предательством. Этого можно было бы избежать, если бы ты позвонила мне сразу, как только он вернулся. Я постараюсь сохранить твои слова в тайне, насколько это возможно, но я не готов умереть за нее.

ЭННЕЛИ: Я согласна. Но не дайте мне подбросить бомбу.

ВОЛЬТА: Очевидно, это отвлекающий маневр. Ливермор? Плутоний?

ЭННЕЛИ: Просто помешайте мне. А если что-то случится, позаботьтесь о Дэниеле.

ВОЛЬТА: Я постараюсь. Это все, что я могу сделать.

ЭННЕЛИ: Сделайте.

Щелкнула кнопка.

Вольта стоял лицом к стене и не видел реакции Шеймуса, поэтому сказал то, что почувствовал:

— Мне жаль, что тебе пришлось услышать это, Шеймус. Я понимаю, как это мучительно.

— Мучительно? — дико расхохотался Шеймус. — Эта трусливая, жестокая, дешевая фальшивка? Как зовут вашего легендарного имитатора, Жан Блёр? Даже глухой услышал бы, что запись смонтирована. Это и близко не похоже на ее голос. Я помню ее голос. Я помню ее кожу, помню ее смех. Это — доказательство? Это дерьмо! Это — правда? Вольта, повернись, я покажу тебе, что такое правда!

Вольта повернулся к Шеймусу лицом. Увидев пистолет в изуродованной руке Шеймуса, Вольта понял, что это конец.

— Ты хочешь правды, — завопил Шеймус, — только правды и ничего, кроме правды?

Он схватил зеркало, висевшее на стене и ткнул его в лицо Вольте:

— Вот! Вот она, правда! Загляни в него. Загляни в себя. Посмотри, кто ты есть!

Вольта встретился с собой на поверхности зеркала. Взглянул себе в глаза. Выхода не было. Он поднял голову и посмотрел на Шеймуса:

— Я знаю, кто я, — сказал Вольта.

Пуля попала в левый глаз и прошла сквозь затылок. Вольта пошатнулся, шагнул вперед, сделал последний вдох и ударил кулаком по зеркалу, за которым укрылся Шеймус, разбив стекло вдребезги. Острый осколок разрезал сонную артерию дюймом ниже левого уха Шеймуса, второй, попав по запястью изуродованной руки, отсек ее почти полностью.