Тридцатилетняя война. Величайшие битвы за господство в средневековой Европе. 1618—1648 - [159]

Император согласился на созыв депутационстага во Франкфурте-на-Майне, надеясь, что он разрешит внутренние трудности Германии, прежде всего проблему религиозного мира, без вмешательства иностранцев. Каких бы союзников ни находили противоборствующие стороны, оставалась вполне разумная надежда на то, что чисто германское собрание сумеет уладить чисто германские вопросы. Фердинанд недооценил высокомерие шведов и французов и переоценил собственный авторитет.

С тех самых пор, как курфюрст Фридрих-Вильгельм косвенно обвинил императора в Регенсбурге, и особенно после распространения этого подрывного сочинения – «Dissertatio de ratione status», все действия Фердинанда III вызывали подозрения; более того, во Франкфурте-на-Майне депутат от

Бранденбурга открыто обвинил его в том, что он без всякой причины затягивает наступление мира. Поэтому, когда сначала шведские, потом французские послы, а затем снова шведские обратились к германским сословиям с просьбой изложить свои претензии перед международной конференцией, их предложение было охотно принято. Фердинанд III впустую выступал со встречным обращением; в его добрую волю уже никто не верил, тем более что он уже запросил у собрания во Франкфурте-на-Майне субсидию в размере почти 13 миллионов гульденов, которые могли понадобиться ему только в том случае, если он собирался вести войну. Не имея возможности помешать германским делегатам собраться на мирный конгресс, он лишил их права голоса в Мюнстере и Оснабрюке. По сути дела, это была угроза: либо обсуждайте свои претензии во Франкфурте-на-Майне, либо держите язык за зубами. Германские сословия, уверенные в поддержке иностранных союзников и следуя за Фридрихом-Вильгельмом Бранденбургским, подняли такой яростный протест, что Фердинанд III в конце концов уступил перед неизбежностью и согласился на то, что обсуждения в Вестфалии будут приравнены к рейхстагу; таким образом, любой договор, принятый там и подписанный императором, будет иметь в империи силу закона.

Сдаться Фердинанда III заставило и давление извне. Ландграфиня Гессен-Кассельская отказалась представить свои соображения на франкфуртской конференции, чем показала, что видит в ней всего лишь продолжение предвзятого имперского суда; Максимилиан Баварский пригрозил заключить сепаратный мир, если Фердинанд III не уступит. Непокорство ландграфини сыграло не такую важную роль, но зато убедительно продемонстрировало, что партию экстремистов не удовлетворит никакое урегулирование во Франкфурте-на-Майне. Угроза Максимилиана оказалась более эффективной, поскольку его дезертирство означало бы крах имперских вооруженных сил.

Положение Максимилиана изменилось со времен Пражского мира в 1635 году, когда он лишился своей любимой Католической лиги и вынужден был вести войну в роли союзника Фердинанда II (затем с 1637 года Фердинанда III), чуть ли не как его вассал. В то время от его армии остались одни только ошметки, так что он не мог играть какую-либо существенную роль в имперской политике, в то время как его соратник Иоганн-Георг располагал немалой армией с прекрасным полководцем и общепризнанными независимыми правами. Однако за то время, пока Иоганн-Георг шел по наклонной, спиваясь, лишившись сначала своего командующего Арнима, а затем мало-помалу растеряв и войска, Максимилиан так рачительно использовал свои ресурсы и усовершенствовал армию, что снова занял главенствующее положение. «Он уважает императора, – сказал венецианский посол в 1641 году, – но все делает по-своему». К 1644 году Максимилиан, по-видимому, вновь привел в порядок свои финансы, и его войска постепенно стали костяком имперских вооруженных сил.

Тем временем испанское правительство высасывало силы из Фердинанда III: его армия, разбитая и вновь восстановленная муштрой под руководством неутомимого Пикколомини после второй битвы при Брейтенфельде, быстро пришла в упадок после Рокруа, когда услуги Пикколомини понадобились в Нидерландах. В отсутствие лучшего полководца Фердинанду не осталось иного выбора, кроме как поручить командовать конницей Верту, кавалерийскому генералу Максимилиана, недавно вернувшемуся из французского плена. Между тем доминирующее положение на стороне императора благодаря умелой тактике и находчивости стал играть один французский профессиональный военный, известный нанимателям под именем Франц фон Мерси, хотя по факту он всего лишь командовал баварскими войсками. Осенью 1643 года французы во главе с маршалом Гебрианом при поддержке ветеранов-бернгардцев продвинулись из Эльзаса в Вюртемберг через Шварцвальд и захватили Роттвайль. Там Мерси и Верт эффектно переиграли ситуацию в свою пользу; застав неприятеля, который разместил разрозненные отряды возле Тутлингена, врасплох, они заставили его отойти с большими потерями имущества и людей[98] и освободили Роттвайль. Мазарини, встревоженный гораздо сильнее, чем признавали его делегаты в Мюнстере, поспешно собрал подкрепления и поручил Тюренну восстановить репутацию Франции, а имперцы на всю Европу раструбили о своей победе как достойном ответе на поражение в Рокруа.